Особенно,... 
137 
Роберту эти слова показались довольно эгоистичными, но он все равно кивнул – ему не хотелось еще ухудшить положение девушки.
– Не останетесь ли поужинать с нами, мистер Белладжо? – неожиданно предложил Генрик. – Вы проделали долгий путь, чтобы только увидеться со мной. Должно быть, эта книга действительно имеет для вас очень большое значение.
– Так и есть. – Роберт кивнул. На Лиллибет он старался не смотреть, чтобы не сердить ее отца. До сих пор он обращался только к Генрику, держась подчеркнуто уважительно в надежде хоть немного смягчить старика. Увы, пока ему это не удалось. Генрик Петерсен стоял на своем неколебимо, как скала.
– В таком случае мне жаль, что обстоятельства сложились для вас столь неблагоприятным образом. Вы, конечно, не могли знать, что я и община будем решительно против издания книги, которую написала моя дочь. Она поступила нечестно, когда разрешила вам ее публиковать и согласилась на заключение договора… Так вы останетесь на ужин? – снова спросил он.
Роберт не стал отказываться. Ему было приятно находиться рядом с Лиллибет, к тому же, наблюдая ее в домашней обстановке, он надеялся лучше понять, как живут эти люди. То, что он успел увидеть, его неприятно удивило, и дело было не в примитивных условиях быта, а в полной и безграничной власти главы семьи над домочадцами. По всей видимости, Генрик считал, что работа от зари до зари сама по себе является для Лиллибет высшей наградой и что ничего другого она желать не должна – разве только выйти замуж, чтобы подобным же образом обслуживать мужа и собственных детей. Роберту это казалось дикостью. Латтимер, правда, намекал ему, что жизнь в аманитской общине организована непривычно для современного человека, но Роберт не думал, что настолько.
– Почту за честь, – сказал он, имея в виду приглашение на ужин, и Генрик, кивнув, пригласил его в столовую. По дороге он спросил, не желает ли гость взглянуть на его хозяйство, и Роберт, не раздумывая, согласился. Ему уже хотелось на свежий воздух.
Как только мужчины вышли из дома, Лиллибет без сил опустилась на кухонный табурет. Колени у нее дрожали. Пару минут спустя в дверь заглянул Уилл.
– Как дела? – осторожно осведомился он. Конфликт между Лиллибет и отцом длился уже больше месяца, и все они успели устать от царившей в доме атмосферы напряженности и враждебности. – Кто этот «англичанин»?
– Издатель, который хочет напечатать мою книгу, – ответила Лили. – Он приехал, чтобы все объяснить папе, да только без толку. – В ее голосе прозвучало отчаяние, но брат только рассмеялся:
– А куда папа его повел? Пристрелить на заднем дворе? – Собственная шутка развеселила его еще больше, и даже Лили улыбнулась через силу.
– Возможно, – проговорила она и встала, чтобы присмотреть за овощным рагу и убавить огонь под кастрюлей с супом.
А Боб тем временем с любопытством осматривал огород и надворные постройки и задавал вполне разумные вопросы. Его интересовало, как аманиты ухитряются вести хозяйство без электричества и большинства современных приспособлений, которые так облегчают труд фермера, – в том числе без тракторов, а Генрик объяснял ему основные принципы и правила, которых придерживалась община в повседневной жизни, и даже приводил аргументы в пользу подобного выбора. Роберту все казалось интересным, кое с чем он даже согласился (например, ему уже приходилось слышать, что тяжелые машины, работая на полях, не только загрязняют окружающую среду, но и слишком уплотняют плодородную почву, которая впоследствии дает плохой урожай), однако в глубине души он продолжал считать, что этот архаичный и патриархальный мир мало подходит Лили. Главное, в нем она не могла получить той свободы творчества, к которой стремилась и которой, по мнению Роберта, вполне заслуживала. Да, и в аманитском мире женщины играли важную роль, но сугубо традиционную: супружество, материнство, домашнее хозяйство, кое-какие полевые работы. Все важные решения принимали мужчины. Именно им принадлежало последнее слово в ответе на любой вопрос, уделом женщин оставалось полное и беспрекословное подчинение. Генрик, впрочем, утверждал, что женщинам такое положение дел нравится, и Роберт решил, что хозяин сам в это верит. На него мистер Петерсен произвел впечатление человека сурового и упрямого, но честного, искреннего, глубоко верующего.
137 
