Особенно,... 
17 
А белые вина изготовлялись в другом здании, выше по склону холма. Ему предстояло отправиться сейчас и туда, чтобы проверить, как там движутся дела с «Шардоннэ», за которым он наблюдал вот уже несколько дней. Майкла беспокоило, что в нескольких бочках появился какой-то сомнительный запах.
Бросив быстрый взгляд назад, он направился к лестнице и взбежал по ней, перескакивая через две ступеньки разом. В последнее время он испытывал избыточный прилив энергии. Он добавил еще одну милю к своей утренней пробежке, полагая, что если начать день усталым, то это поможет совладать с неугомонностью, овладевавшей им во время ежедневных обходов винного завода. Но гложущее Майкла чувство неудовлетворенности отпускало его только в те часы, которые он проводил в лаборатории, с головой уходя в те или иные проблемы.
Выйдя на свет, Майкл остановился, чтобы дать глазам привыкнуть. И тут он увидел, что к нему направляется Тони, управляющий полями.
— Ты сегодня утром не видел Амадо? — спросил Тони. — Мне надо потолковать с ним насчет нового продавца тракторов, которого он ко мне прислал.
Майкл прошелся рукой по щетине на подбородке и сквозь недельные заросли поскреб кожу, так и не вспомнив, когда же это он заключил с Амадо пари, что не будет бриться месяц, если команда «Сорок девятых» не выиграет повторную игру.
— У него там какой-то завтрак с этой женщиной из рекламного агентства. Он сказал, чтобы Консуэла ждала их обратно около одиннадцати.
Тони засунул руки в карманы и приподнял плечи. Подразумевалось, что в таком положении ему будет не так холодно.
— Роза говорила, что видела тебя утром, когда ехала на работу. Ты поднимался на гребень горы. Я ей сказал, что этого быть не может, ведь ты в Петалуме. Но она настояла, чтобы я все равно спросил.
— Правильно, это был я. Я решил вернуться из города кружным путем, — ответил Майкл, надеясь, что Тони не станет выжимать из него подробности.
— Черт подери! Я должен был бы сам сообразить и не спорить с ней. У этой бабы такие глаза, что даже ястреб позавидует. — Тони наконец сдвинулся с места и отправился вдоль по дорожке. Майкл пристроился к нему. — А еще она сказала, что дом старого Тэйлора наконец-то продали… Ну, раз уж ты был там, наверху, то, наверное, и сам уже знаешь.
Майкл кивнул. Он до сих пор пытался отыскать причину досады, которую испытал, когда завернул за угол и обнаружил, что к парадным воротам прибита гвоздями вывеска «Продано». Только в тот миг он осознал, насколько глубоко позволил призрачной мечте самому купить этот дом увести себя от реальной жизни. Когда-нибудь он должен разгадать, почему же так получается: пока у него что-то не отберут, он никак не желает признать, как много это для него значит. Для мужчины это чертовски плохо — не понимать, чего же он хочет на самом деле.
Тони подобрал конфетную обертку и в рассеянности запихнул ее в свой карман.
— Судя по тому, как Амадо в последнее время охотится за землей, я бы не удивился, если именно он-то и…
Но Майкл его уже не слушал. Мысль, что Амадо и купил дом Тэйлора, тоже пришла ему в голову. Черт возьми, он пролежал полночи без сна, думая об этом! Крушение собственных надежд буквально разрывало ему душу. За такими чувствами неизбежно следовал гнев — перспектива столь же логичная, сколь и безрассудная. У Амадо не было никакой возможности узнать, что Майкл сам мечтал завладеть именно этим кусочком земли. Не знал он и о том, что вовсе не вина Монтойя собирался делать Майкл из растущей там лозы, а свои собственные.
Заявив, что ему надо потолковать с бригадой, нанятой им на это утро для обрезки лозы на северном поле, Тони расстался с Майклом, пообещав передать от него привет Розе. А Майкл, вместо того чтобы отправиться вверх по холму проверять это «Шардоннэ», постоял минутку, наблюдая за ястребом, кружившим в вышине. Начинался один из тех ясных зимних дней, когда все становится видно резче, словно надеваешь очки.
Как плохо, что их личные отношения зашли в тупик. Откуда Амадо мог узнать, что Майкла выводила из себя та преданность, которая заставила его ради Амадо пренебречь собственными замыслами? И что обида породила столь мощный комплекс вины, что он не мог открыто признаться даже себе, какие чувства испытывает, и попытаться найти способ совладать с ними?
И как бы ни хотел Майкл уклониться от этого, он никак не мог отрицать, что всем, чего он достиг и еще надеялся достичь, он обязан Амадо. Без поддержки и ободрения со стороны старика Майкл никогда не добился бы своего нынешнего положения.
17 
