Особенно,... 
5 
— Нет, раньше я никогда его таким не видела. Обычно он держится невозмутимо, — она мельком посмотрела вслед Джереми. — Его ничем не прошибешь…
Она могла бы еще добавить, что Джереми практичен до мозга костей.
— Что ж, я рад, — сказал Монтойя. — А то я уже начал сомневаться в своем решении сотрудничать со «Смит и Нобл».
Встретившись с его внимательным взглядом, Элизабет слегка улыбнулась.
— Вы ведь узнали о нашем агентстве и о Джереми Нобле все, что можно было узнать, прежде чем сняли трубку телефона.
Он улыбнулся ей в ответ, ни в малейшей степени не смущенный ее словами.
— Один-ноль в вашу пользу.
— Вы на Рождество останетесь в городе? — спросила она.
Монтойя кивнул.
— Здесь живет моя младшая дочь со своими детьми. А вы?
— Да, я тоже проведу Рождество в городе.
— Значит, ваша семья живет в Сан-Франциско?
Элизабет покачала головой.
— Мои родители погибли в автомобильной катастрофе, когда я была совсем девочкой.
Эта полуложь, которую она рассказывала много раз, стала ей уже казаться реальностью.
— Извините, искренне сочувствую.
Она никогда не была вполне уверена, как следует реагировать на подобное заявление. «Мне тоже жаль»? — выглядело бы несколько сентиментально, а благодарить кого-то за то, что ему, видите ли, жаль, не только неуместно, но еще и нечестно. Ее-то собственные родители, по милости нескольких опытных снайперов, находившихся на службе у штата Калифорния, умерли так же мерзко, как и жили. Если у них и были какие-то похороны, то радости там, пожалуй, было побольше, чем скорби.
— Как это, должно быть, замечательно, что Рождество вы можете провести с внуками. А сколько им лет?
— Шесть и десять. Обе девочки, и очень похожи на мать. К сожалению, мне не удается видеться с ними так часто, как хотелось бы. Почти весь год они проводят в школе, а это далеко.
— Это прекрасный возраст.
— Какой из них?
— Простите?
Она не слишком внимательно следила за ходом разговора, а с такими мужчинами, как Амадо Монтойя, это штука опасная. По какой-то причине его не устраивала обычная никчемная болтовня, царившая на приемах.
— Я спрашиваю, какой возраст вы имели в виду. Шесть или десять?
— Ну, это я так сказала, вообще, — ответила она. А потом добавила с нехарактерной для себя искренностью, когда разговор заходил о ее прошлом: — Меня лично в данный момент никакой возраст особенно не привлекает.
— А если заглянуть в прошлое?
Шестое Рождество в своей жизни она встречала в автобусе марки «Фольксваген» где-то в штате Миссисипи. А десятое — в каком-то притоне в Филадельфии в окружении негров. Поскольку она была белой и бросалась бы в глаза, если бы ей разрешили поиграть на улице с другими детьми, она провела три месяца как бы в заточении: ее спальня и кухонька в этой квартире — вот и все.
— Боюсь, что даже взгляд в прошлое этого не изменит.
— Печально. Детство — это же очень ценная штука. О нем не следует забывать.
— О, это уж точно.
— Должно быть, вы просто не любите это время года.
Да что же это такое нашло на нее? Опасно подходить так близко к прошлому. Оно совсем не вписывается в ее нынешний облик, в жизнь Элизабет Престон.
— Да вовсе нет, — сказала она, пожалуй, чересчур энергично. — В моей жизни было более чем достаточно приятных Рождеств, чтобы компенсировать одно-два неудачных.
— Я испортил вам настроение. Простите меня, пожалуйста. Просто дело в том, что я считаю важным послушать о чужом семейном опыте. И порой это полезно.
Элизабет облегченно вздохнула, когда Джереми вернулся к ним. Вместе с ним подошел один из администраторов, занимающихся делами Монтойи.
— Извините, что я вмешиваюсь, Амадо, — сказал Джереми. — Вы знакомы с Фрэнком?
— Да, — ответил Амадо, пожимая руку мужчине. — Рад тебя снова видеть, Фрэнк.
Джереми положил руки на плечи Элизабет, этак задушевно стиснув их.
— Вижу, что вы с Элизабет нашли общий язык. Но я в этом и не сомневался. У нашей Элизабет блестящие возможности в мире рекламы. Она — гордость и украшение агентства «Смит и Нобл». Одна из наших восходящих звезд.
Она слышала этот текст так часто, что могла бы наизусть произносить его вместе с ним. Джереми просто использовал ее, как и трех других женщин из их агентства, которым было милостиво дозволено подняться до уровня младших администраторов. Он так и выпихивал их на передний план при каждом удобном случае, в качестве веского доказательства прогрессивной позиции агентства «Смит и Нобл» в отношении женщин.
5 
