7 
— Это именно то, что нужно, — согласился маркиз, — а я хорошо заплачу тебе за работу.
Он направился к девушке, все еще сидящей прямо на пыльной дороге, а крестьянин пошел за ним.
Маркиз начал распоряжаться сам, так как понял, что девушка говорить не сможет: глаза ее наполнились слезами, она готова была разрыдаться.
Крестьянин с удовольствием взял протянутый ему соверен и с блеском в глазах предложил позвать друга, который и поможет ему справиться с задачей.
— Там вот есть кусок ничейной земли, сэр, — пояснил он. — Сейчас я сбегаю в деревню, сэр, и мы вдвоем все сделаем как надо, сэр.
— Большое… большое вам спасибо, — со слезами пробормотала девушка, — завтра я приду и посмотрю, где… где он похоронен…
— Хорошо, мисс, — ответил крестьянин, — не волнуйтесь. А если захотите поставить что-нибудь вроде надгробного камня, то я и это смогу для вас устроить.
— Вы очень, очень добры, — еще больше расстроилась девушка. — Его звали… Бен, и он со мной с самого детства…
— Я понимаю ваше горе, мисс, — посочувствовал крестьянин. — Вам очень будет его не хватать.
Девушка только кивнула, а маркиз предложил:
— Наверное, мне лучше отвезти вас домой. А потом найду кого-нибудь, кто починит вашу коляску, и попозже вы сможете ее забрать.
— О, так я и это сделаю, сэр, — тут же с готовностью предложил услужливый крестьянин.
— Это было бы отлично, — согласился маркиз. После этих слов еще один соверен поменял владельца, и договор можно было считать скрепленным.
Теперь наконец маркиз повернулся к девушке.
— Ну, а сейчас давайте я отвезу вас домой. Здесь мы больше уже ничего не сможем сделать.
Незнакомка доверчиво направилась к фаэтону, и молодой человек помог ей подняться на подножку.
Лакей, державший под уздцы лошадей, вскочил на заднее сиденье. Маркизу с трудом удалось объехать перевернутый почтовый дилижанс.
Крестьянскую повозку нужно было сдвинуть в сторону, а лошадь — освободить от упряжи и отвести в безопасное место.
Каким-то образом молодому человеку удалось все это сделать, и дорога наконец оказалась свободной.
Некоторое время новые знакомые ехали молча, а потом маркиз все-таки поинтересовался:
— Как же вас зовут?
— Я… меня зовут Кристина Черстон, — смущаясь, ответила спутница.
Маркиз на минуту задумался. Потом, словно что-то вспомнив, заговорил:
— Мне кажется, вы живете где-то в моем поместье.
— Да, это так, — согласилась девушка. — И я знаю вас. Вы — маркиз Мелверли.
Молодой человек улыбнулся и, повернувшись, внимательно посмотрел на нее.
Она действительно казалась необычайно хорошенькой, ее не портила даже слишком простая одежда. От наблюдательных глаз маркиза не скрылось и то, что белое платье девушки перепоясывал широкий черный пояс.
— Во время войны я служил за границей, — продолжил беседу молодой человек, — и что-то не припомню, чтобы, вернувшись, встретил хотя бы кого-то из вашего семейства.
— Мой отец умер две недели тому назад, — печально ответила Кристина, — я живу в доме под названием «Четыре колонны», сразу за вашим парком.
— О, конечно, я помню, что слышал о вашем отце, — оживился молодой человек, — ведь это у него была огромная коллекция марок?
— Да, это так, — согласилась девушка, — он собирал марки всю жизнь, и поскольку ваш батюшка тоже этим увлекался, то они часто встречались, чтобы побеседовать.
— Мой отец рассказывал мне об этом. Как жаль, что вы так рано остались без родителей!
Кристина низко опустила голову.
— Мне очень, очень не хватает и мамы, и отца, — тихо призналась она. В ее голосе прозвучала такая искренняя печаль и такое одиночество, что маркиз, не удержавшись, спросил:
— Вы хотите сказать, что сейчас живете в «Четырех колоннах» совсем одна?
— Нет, со мной моя нянюшка, — просто ответила Кристина. — А кроме того, я написала папиному брату. Но его семья живет в Нортумберленде, а вы ведь знаете, как это далеко!
— Да, действительно не близко, — согласился маркиз, — но мне кажется, что вам не пристало жить одной.
— Я не одна, — возразила девушка, — но я буду скучать без Бена. Мне было так хорошо ездить к друзьям! Ну а теперь придется ходить пешком.
Слова спутницы прозвучали настолько естественно и искренне, что казалось совершенно невозможным заподозрить ее в какой-нибудь корысти. Ей и в голову не приходило, что богатый человек может воспринять ее рассказ как просьбу помочь и обеспечить каким-то транспортом.
7 
