47 
Атейла с ужасом посмотрела на него, а граф продолжал:
— Граф тогда сумел как-то выпутаться из этой довольно скользкой ситуации. Он сказал Надин, что больше они не должны никогда видеться. Но вскоре после рождения Фелисити я узнал, что они переписываются и даже тайно встречаются, когда он бывает в Лондоне.
— И что же… ты тогда сделал?
— Я пригрозил, что убью его, и у него хватило ума не попадаться мне на глаза. Но мы с Надин с каждым днем все больше и больше становились чужими. В конце концов мы почти перестали видеться, не считая выездов в свет и приема гостей в замке.
Атейла, прижавшись к графу, прошептала:
— Тебе, должно быть, было очень… тяжело.
— Я говорил себе, что мне все равно. В действительности я уже давно не любил Надин. Но она была моей женой, и мне не хотелось, чтобы скандал коснулся моей семьи.
— Я понимаю, такая жизнь любого сделала бы очень… очень несчастным.
— Мне кажется, я стал более циничным и жестоким. Я сказал себе, что женщинам нельзя верить.
Атейла вздрогнула, но граф сказал:
— Все это теперь забыто, моя любимая. Я знаю, что ты не такая. В тебе я нашел все, что когда-либо мечтал найти в женщине.
При этих словах Атейла почувствовала глубокое волнение. Она повернулась к нему, ожидая, что он заключит ее в объятия. Но граф с усилием отодвинулся от нее и проговорил:
— Я должен рассказать тебе обо всем, что случилось со мной, чтобы ты поняла.
— Я понимаю… Продолжай.
— Три года назад я узнал, что граф в Англии и Надин регулярно встречается с ним. Я был почти уверен, что они любовники, но они ловко обманывали меня. Я не мог ничего доказать.
Губы графа сжались. Несколько секунд он молчал, прежде чем смог продолжать.
— Наши отношения накалялись. Однажды рано утром я уехал на охоту. Когда я вернулся, то обнаружил, что она сбежала, забрав с собой Фелисити.
— Как… жестоко.
— Я уверен, что это граф уговорил ее. Он ненавидел меня, и ему было приятно причинить мне боль. Впрочем, это неудивительно. Я говорил о нем Надин немало гадостей, а она, несомненно, передала все ему.
— И что ты сделал, когда узнал, что она сбежала.
— Когда я понял, что граф и она уехали из Англии в Париж, то решил не делать ничего.
— Ничего?
— Сначала, я говорил всем, что Надин с ребенком уехали отдыхать и скоро вернутся. Проходили месяцы, начались пересуды. Тогда я решил не обсуждать это ни с кем и предоставить всем вокруг думать, что кому заблагорассудится.
— И ты не получал никаких известий от своей жены?
— Ничего, пока десять месяцев назад не пришло письмо из Франции от адвоката Comte. В нем сообщалось, что его жена умерла и он просит меня оформить развод, чтобы он и Надин могли пожениться.
— Так значит, жена граф умерла! — воскликнула Атейла. — Отец Игнатий ничего не знал об этом.
— Да, он был свободен и готов жениться, но Надин оставалась связана со мной.
— И ты не захотел дать ей развод?
— Почему я должен был это делать? Развод, не важно по чьей вине, — это всегда скандал. Личные отношения между двумя людьми становятся достоянием гласности. О них сообщают в газетах, и каждый кому не лень может обсуждать их сколько захочет.
— Значит, ты отказал.
— Да, отказал совершенно категорически. Я не собирался жениться еще раз, пока не встретил тебя.
— Как я могла допустить мысль, что ты любишь меня, — сказала Атейла, — если в твоих глазах не было ничего, кроме ненависти.
— Я ненавидел тебя за то, что ты растревожила мое сердце, за то, что каждый раз, когда я смотрел на тебя, оно разрывалось от страсти и нежности.
Он улыбнулся:
— Я ведь был убежден, что ты змея-искусительница, подосланная, чтобы соблазнить меня и таким образом вынудить дать развод Надин.
— Я что-то не понимаю, о чем это ты? — спросила Атейла.
— Если бы у нее были доказательства моей неверности, она смогла бы добиться развода. До того, как она уехала, мы с ней часто ссорились, вот она и привлекла бы слуг в качестве свидетелей моей жестокости.
Он замолчал на секунду, а потом сказал:
— Наверное, она правда очень хочет стать женой Comte.
— Но теперь… ты дашь… ей развод?
— Я уже отправил письмо своим адвокатам в Лондоне и просил их сообщить моей жене, что она будет свободна, как только оформят документы.
С этими словами, он обнял Атейлу:
— А потом, мое сокровище, я смогу просить тебя удостоить меня чести стать моей женой.
— Ты же знаешь… Ничего прекраснее не может быть для меня.
47 
