Последние отзывы

  45  

Серена была такого же мнения:

— Фанни, дорогая, не изводи себя! Свет начал перемывать мне косточки уже тогда, когда я ездила в Лондоне на фаэтоне с высокими козлами. Мне тогда было восемнадцать, и папа плевать хотел на негодующие крики моих строгих критиков. А когда я решила, что больше не нуждаюсь в дуэнье, все в ужасе заламывали руки. И, наконец, когда я оставила Ротерхэма, меня объявили «неисправимой». Добавь к этому все остальные мои пороки, и ты поймешь, что я давала людям столько поводов для злословия, что если бы меня волновало их шушуканье, я бы давно ушла в монастырь. Более того, разве моя тетка не предупреждала тебя, что я законченная кокетка?

— Ах, Серена, не говори так!

— Но это правда, — откровенно сказала она. — Ты сама часто обвиняла меня в том, что я играю чьими-нибудь чувствами.

— Нет, никогда! Я лишь говорила, что ты обладаешь такой жизненной силой и красотой, что… что мужчины не могут не влюбляться в тебя. А ты так равнодушна к своей красоте, что не совсем понимаешь это.

— Дурочка ты, Фанни, — сурово бросила Серена. — Все я понимаю. Если привлекательный мужчина считает меня красивой… увы, таких мужчин не так уж и много! Да и мои рыжие волосы совсем меня не красят. Поэтому, если такой мужчина восхищается мною, как же мне не вознаградить его легким изящным флиртом?

— Как ты можешь так говорить? Не могу поверить, что ты просто флиртуешь с майором Киркби… О нет, Серена, ты не можешь…

— Ты права. Такой подвиг мне не по силам. Он ведь не способен на флирт.

— Серена, будь серьезной! — в отчаянии воскликнула Фанни.

— Не могу. Не мучай меня своими вопросами, Фанни, и не читай нравоучений. Может, я и сошла с ума — иногда я боюсь, что так оно и есть, — но я либо добьюсь своего, либо проиграю. А что касается всех остальных, они могут убираться ко всем чертям!

Из этого разговора Фанни сделала вывод, что Серена влюблена в майора так же сильно, как и он в нее. Вдове хотелось, чтобы Гектор поскорее сделал предложение, и она никак не могла уразуметь, почему он медлит. Фанни уже начала подумывать, нет ли каких-либо препятствий для брака, как вдруг, к ее удивлению, в один прекрасный день майор вошел в гостиную в Лаура-Плейс и, схватив ее за руку, выпалил:

— Я надеялся застать вас дома. Знаю, что Серена ушла, мне необходимо поговорить именно с вами. Вы ее опекунша, самый подходящий человек, с которым я могу посоветоваться. Вы знаете ее… И, думаю, осознаете, какого рода чувства… Леди Спенборо, радость, охватившая меня, когда я увидел ее снова, услышал ее голос, коснулся ее руки, заставила меня забыть обо всем на свете. Я позволил себе… — Он замолчал, пытаясь взять себя в руки, и сделал несколько кругов по комнате.

Охваченная тревогой Фанни напомнила:

— Вы позволили себе, майор Киркби…

— Забыться в иллюзии счастья. В иллюзии воплощения моей давней мечты.

— Ах, сэр, ну почему же в иллюзии?

Он повернулся и подошел к камину:

— А разве нет? Леди Спенборо, я задаю себе этот вопрос снова и снова. Я убеждаю себя, что мечта может стать реальностью, однако не могу заглушить сомнения… колебания, которые предостерегают меня, что это невозможно.

Его возбуждение и сильное волнение, под властью которых он явно находился, в сочетании с нахмуренным видом вызвали у Фанни живейшее участие. По натуре она была робкой и всегда вела себя застенчиво со всеми, кто не был ей хорошо знаком. Но в этом случае она отбросила стеснительность.

— Сядьте, пожалуйста, и расскажите мне, что вас беспокоит, — попросила она со своей прелестной улыбкой. — Вы знаете, я несообразительна и что-то не могу вас понять.

Он бросил на нее благодарный взгляд:

— Вы так добры! Я говорю бессвязно. Леди Спенборо, я пришел узнать у вас, не будет ли слишком самонадеянным с моей стороны попросить Серену выйти за меня замуж.

Она изумленно раскрыла глаза:

— Самонадеянным? Но почему?

— А вы так не считаете? Подумайте хорошенько. Вы, наверное, знаете, что мое чувство к Серене зародилось давно. Я впервые увидел ее почти семь лет назад, и с тех пор мои чувства оставались неизменными. Она появилась тогда передо мной как небесное создание, спустившееся на землю для того, чтобы все остальные женщины выглядели простушками. Я не мог забыть ее красоту, изящество, ее мелодичный голос. Они оставались со мной всегда, они заполняли собой мои мечты. — Майор остановился, густо покраснел и выдавил из себя смешок. — Я опять говорю, как дурак.

  45