с удовольствием перечитала 
22 
– Вы пожалуетесь мастеру Уиллу, да? – боязливо спросила Фиби, вжимая голову в плечи.
Элайза заколебалась, испытывая жалость к девочке.
– Там посмотрим.
– Мы ж ничего плохого не делали, – с отчаянием в голосе выкрикнул Шадрач. Выпяченный вперед подбородок подрагивал.
– Я знаю.
У Элайзы появилась чрезвычайно смелая идея. Но как ее осуществить?
Войдя в дом, учительница ощутила приятную прохладу. Толстые стены не пускали внутрь зной и духоту.
Было тихо – ни голоса, ни звука. Интересно, куда подевалась Темпл? Должно быть, уединилась где-нибудь со своим ухажером. Слишком уж он дерзок, оставлять девушку наедине с таким молодцом опасно. Надо бы поговорить с Темпл по душам, объяснить ей, как должна вести себя девушка. Главное – держать под контролем примитивные, низменные страсти. Иначе можно погубить девичью честь. Что помогает отвлечься от опасных мыслей? Рукоделие, прогулки на свежем воздухе, холодные ванны. Эти рецепты всем отлично известны. Если же и это не помогает, существуют еще камфорные компрессы.
Из гостиной донесся приглушенный звук – не то шепот, не то шорох. Элайза подумала, что это кто-то из слуг, и открыла дверь.
Ее взору открылась такая картина, что молодая учительница в шоке замерла на месте. Темпл и Клинок тесно прильнули друг к другу, да так, что и травинки не просунуть. Молодой человек жадно впился ртом в губы девушки, будто собирался проглотить ее всю без остатка. Неожиданно Элайзу обдало волной жара, колени задрожали. Когда же рука Клинка накрыла грудь девушки, Элайза сделала шаг назад и, ничего перед собой не видя, шарахнулась прочь.
В холле она на кого-то налетела и чуть не упала, но крепкие руки вовремя ее подхватили. Затуманенным взглядом Элайза разглядела белую рубашку, потом подняла лицо и увидела перед собой Уилла Гордона. Он смотрел на нее с тревогой и недоумением.
Элайза оказалась во власти новых, совершенно неожиданных ощущений: сильные мускулистые руки Гордона крепко сжимали ее тело, его широкая грудь была совсем рядом, и от него исходил незнакомый для нее жаркий мужской запах.
– С вами все в порядке, мисс Холл?
Карие глаза смотрели вопросительно.
Учительница поспешно отвернулась, пряча раскрасневшееся лицо.
– Да… Я… хотела с вами поговорить.
Она сама не понимала, что с ней происходит – ведь смущаться вроде бы было нечего.
– Отец! – раздался голос Темпл.
Элайза еще сильнее залилась румянцем. Она увидела сияющие глаза Темпл, ее чуть распухшие губы. У девушки был такой довольный, такой счастливый вид! Внутри у Элайзы все сладко замерло. Она приложила руку к животу, ощутив странную сладкую истому.
– Я услышала голоса, – улыбнулась Темпл, ничуть не смутившись. – Знаешь, к нам Клинок приехал.
В дверях появился молодой человек, вид у него был совершенно невозмутимый. Элайза испытала чувство вины перед Уиллом Гордоном, ибо на ней как на воспитательнице лежала ответственность за возмутительное поведение Темпл. Пробормотав какие-то извинения, бедная учительница стремительным шагом вышла из комнаты.
Вскоре после обеда Клинок засобирался в обратный путь. Провожая взглядом гостя и его слугу-негра, Уилл долго стоял на крыльце.
– Пойдем в дом, – позвала его дочь.
Обернувшись, Уилл сказал:
– Что-то молодой Стюарт к нам зачастил.
– Я заметила, – с довольным видом улыбнулась Темпл. – Зря ты называешь его молодым. Можешь мне поверить, отец, он – мужчина вполне взрослый и зрелый.
Уж в этом Уилл ничуть не сомневался. Он мрачно смотрел, как Темпл помогает матери убрать в сервант фарфор и столовое серебро. Викторию то и дело сотрясал сухой, резкий кашель. Уилл пытался вспомнить те времена, когда жена была еще молодой и здоровой, когда они любили друг друга. Боль, горе, чувство вины – неминуемые последствия смерти детей – не сблизили супругов, а, наоборот, разобщили их. Виктория замкнулась в себе.
Выходя из столовой, Уилл увидел, что внизу лестницы стоит Элайза.
– Мистер Гордон…
Он остановился, посмотрел на нее:
– Да?
– Я хотела бы поговорить с вами… с глазу на глаз.
Вид у нее был серьезный и решительный.
Он нахмурился, пытаясь угадать, в чем дело.
– Давайте зайдем в библиотеку, – предложила она и первой зашагала вперед. Подбородок упрямо выставлен вперед, плечи расправлены. Должно быть, будет на что-нибудь жаловаться, подумал Уилл. Ей здесь плохо? Хочет уехать? Трудности с кем-то из учеников. Ну конечно, дело в Киппе. Уилл вздохнул, уверенный, что учительница недовольна его сыном.
22 
