Особенно,... 
47 
– Конечно, не послушались бы. Но зачем было предлагать им гостеприимство? – резко обернулась она. – Разве ты забыл, что это наши враги?
– Я ничего не забыл. Но я надеялся, что сумею отвлечь их, а преподобный Коул тем временем успеет скрыться. Разве ты сама не догадалась?
– Потому и не догадалась, что слишком уж ты был с ними любезен.
Она снова отвернулась, все еще сердясь, но Клинок видел, что гнев ее остывает.
Неслышно приблизившись, Клинок обнял свою жену за тонкую, затянутую в корсет талию и поцеловал в шею.
– Я очень не хотел, чтобы наша свадьба была испорчена.
– Однако ее все-таки испортили.
Клинок крепко взял ее за плечи, развернул к себе и обнял, невзирая на слабое сопротивление.
– По-моему, ты хочешь, чтобы они нам и первую ночь испортили.
– Нет.
– Так докажи это, – небрежно обронил он.
Она посмотрела на него сквозь ресницы, ее глаза блеснули.
– А если я не хочу?
– Еще как хочешь, – улыбнулся он, чувствуя, как ее тело становится податливым.
В следующее мгновение Темпл последовала его словам – обхватила Клинка за шею и подняла к нему лицо, чтобы их губы побыстрее встретились. Непонятно было, кто кого соблазняет, но Клинка сейчас подобные тонкости совершенно не интересовали.
Они долго целовались – то нежно и медленно, то быстро и страстно. Потом, тяжело дыша, она стала слегка покусывать его за подбородок, прошептала на ухо:
– Я люблю тебя.
Ее горячее дыхание обжигало его.
– Кажется, я совсем рехнулся, – прошептал он в ответ. – Но я тоже тебя люблю.
– Правда? – Она принялась развязывать узел его шелкового галстука. – Сильно?
Справившись с галстуком, ловкие пальцы взялись за пуговицы воротничка и рубашки, а зубы тем временем продолжали делать свое дело.
– Слишком сильно.
Он схватил ее за руки, не желая упускать инициативу. Внутреннее чутье подсказало ему, что нельзя в этот ответственный момент подчиняться ее воле – иначе всю жизнь будешь плясать под ее дудку.
– Что-нибудь не так, любимый? – невинным голоском осведомилась она, но взгляд ее был достаточно красноречив.
Он сухо улыбнулся:
– Что-то здесь стало жарковато.
Он скинул фрак и жилет, бросил на пол галстук, остался в рубашке и жемчужно-серых брюках.
– А разве вам не жарко, миссис Стюарт? – учтиво осведомился он, чуть приподняв бровь.
– Да, сэр, весьма. – С этими словами она грациозно обернулась, подставив ему длиннейший ряд пуговок, опускавшихся с шеи до талии. С нарочитой неторопливостью Клинок принялся расстегивать платье, целуя ее в шею и плечи. От удовольствия по коже девушки побежали мурашки. Покончив с пуговицами, Клинок медленно спустил платье вниз по плечам, и оно скользнуло на пол.
Покончив с платьем, Клинок развязал ленты, стягивавшие корсет Темпл. Помогая ему, она втянула живот и по-кошачьи изогнула спину. Клинок быстро расправился с нижними юбками. Приподнял Темпл, дернул вверх, и юбки сами посыпались на пол. Темпл извернулась в его объятиях и вознаградила мужа за усилия жарким поцелуем. Клинок хотел продлить мгновение, но сдержался. Желание поскорее коснуться ее обнаженной кожи оказалось еще сильней. Он был твердо намерен сполна насладиться каждым мгновением, приближавшим его к заветной цели.
Поставив Темпл на пол, он потянул вверх нижнюю рубашку, но под ней оказался еще один слой белья, правда, весьма привлекательный.
– Все-таки прежние индейцы чероки жили куда проще, – нетерпеливо пробормотал Клинок, глядя, как из тугого лифа поднимаются полушария ее грудей. – Им не требовалось столько времени, чтобы раздеть женщину.
Он посмотрел на ее приоткрытые губы, потом взглянул на взволнованно вздымающуюся грудь и решил заняться лифом. Вот шнурки наконец были развязаны, и высвобожденные груди с острыми сосками приковали к себе его внимание. Клинок даже не почувствовал, как руки Темпл рывком вытянули рубашку из-под пояса его брюк. Но в следующую секунду ее прохладная ладонь коснулась его разгоряченного живота. Он сбросил рубашку через голову, поднял Темпл на руки и отнес на постель. Девушка быстро сбросила белые бальные туфли и скатала вниз шелковые чулки. Последнюю деталь туалета Клинок снял с нее сам, чувствуя, что еще немного, и он не выдержит. Наконец-то она лежала перед ним совершенно обнаженная, и он мог гладить ее, ласкать, любить.
Темпл прошептала его имя так зазывно, что он чуть не ринулся на нее как был, в брюках.
47 
