Лёгкий, ненавязчивый романчик 
48 
Ларс почему-то не стал говорить о найденных записях, если она не желает быть откровенной ни в малейшей степени, то почему должен открывать все секреты он?
– Густав был достаточно скрытен, а у меня не было повода расспрашивать. Скажите, а где остальные члены семьи – мать, братья?
– Если он не рассказывал о семье, откуда вам известно о братьях?
Да что же это такое?! Кто из них у кого спрашивает? Сара Сьеберг не просто не отвечала на вопросы, она предпочитала узнавать сама. Но Ларс взял себя в руки и постарался объяснить спокойно:
– В церкви Галливаре нам сказали, что у Ольстенов были дети и что семья уехала. И о вас сообщили там же.
– Тогда чего вы еще хотите? Семья уехала в Квиккчокк, я о них ничего не знаю. И знать не хочу! Неужели непонятно? Прощайте!
Вот и все, за Сарой закрылась дверь. Конечно, можно еще стучать, но это бесполезно, она явно порвала с семьей давным-давно и слышать о родственниках не желает.
– Знаешь, – вздохнула Линн, когда они отошли от красного домика с белыми ставнями подальше, – а она права. Если верить записям Густава, им жилось несладко. Может, она вырвалась, вышла замуж… кстати, мы даже не спросили, какая у нее фамилия… и постаралась забыть все, как ночной кошмар. А тут мы со своими расспросами.
– Наверное, ты права. Сара Сьеберг или бывшая Сьеберг не желает ничего знать о своей бывшей семье. Она имеет на это право, а мы не имеем права лезть в ее жизнь и ее душу.
– А парень-то у нее какой! Видно замуж вышла удачно, вон какого красавца родила. Как ты думаешь, где они живут и чем занимаются в будни? Любопытно, но нос совать нельзя.
– Ладно, съездим в Квиккчокк, там жителей совсем немного, если Ольстены живут, то любой укажет.
Так и решили. Но это завтра, послезавтра или еще позже, а пока у них было более интересное занятие.
– Ты что-то говорила о том, что соскучилась…
– Да.
– Очень? – Рука Ларса сжала ее коленку, словно случайно перепутав с переключателем скорости в машине.
– Очень.
Линн почувствовала, как внутри поднимается волна желания. Плевать на эту Сару и ее семейные проблемы. Не стоит в них лезть, своих хватает.
– Докажешь, – кивнул муж, отпуская колено и берясь за рычаг переключателя.
Не успела Линн мысленно ойкнуть, как последовало обещание:
– У нас давно не было секса, нужно наверстать упущенное. Я тебе спать сегодня не дам.
Вот теперь внизу живота стало по-настоящему горячо. Линн знала цену таким «угрозам».
– Линн, заглянем на минуту в магазин?
Зачем Ларсу понадобились хозяйственные товары? Он деловито перебирал веревки, взял три больших мотка, добавил прищепки, лукаво покосившись на жену, свечи потолще, в том числе чисто белую, пакет для замораживания воды…
Живо вспомнились рассуждения Густава о воске и льде. Может, и Ларс намерен капать на нее горячим парафином? Но как же они сумеют не перепачкать все?
Когда в аптеке добавились упаковка презервативов и обезболивающий крем, Линн уже поняла, что предстоит, а потому дыхание стало неровным.
– Ларс, но мы же в гостинице…
Муж наклонился к ее уху:
– Я заткну тебе рот, не бойся. Извини, дорогая, пороть нечем, флоггера у меня с собой нет. Придется отшлепать рукой и веревкой.
Линн это обещание немного разочаровало, она-то рассчитывала, что веревка пригодится для чего-то другого…
Муж это заметил и успокоил:
– Пороть и все остальное буду делать, предварительно связав. Ты же хотела быть связанной?
Она только кивнула.
Вот это другое дело. Ларс мастер шибари, но жену толком не связывал ни разу. Не считать же пару легких игр с привязанными ногами.
А Ларс как ни в чем ни бывало принялся рассуждать:
– Ты напросилась сама, значит, всю ночь будешь в подвешенном состоянии.
– К чему можно подвесить в гостиничном номере? – не сдавалась Линн, хотя ей очень понравилась такая перспектива.
– Я найду.
Уже сама подготовка страшно возбуждала.
То, как Ларс раскладывал принесенные товары, как прикидывал, поглядывая то на Линн, то на мебель в номере, придавал свечам нужную форму, натягивал на них презервативы… все это заставляло подрагивать все внутри. Верно говорят, что предвкушение удовольствия не менее приятно, чем оно само.
– Иди в душ.
Когда Линн вышла из душа завернутой в полотенце, муж заметил:
48 
