187 
Это сложное слово знал каждый человек в Нэнни-Тауне — и у Норы каждый раз становилось тяжело на сердце, когда она слышала его. Неприступное. Было также маловероятно, чтобы внутри поселка произошло какое-то восстание или смена власти. Мароны по происхождению хотя и не всегда были согласны с решениями королевы и ее братьев, но умели ценить то, что Нэнни и Квао, Кудойе и Аккомпонг объединили свободных негров в боевые формирования. До того, как появились сестра и братья из племени ашанти, мароны жили небольшими группами, и им приходилось даже бродяжничать по округе. По большому счету и Марии, и всем остальным новый стиль жизни нравился больше.
— Зато Нэнни не делает нас рабами, — оправдательно сказала Мария после того, как немножко поругала королеву: ей не нравились африканские песни племени ашанти, и она не разделяла почитания Нэнни бога Ониамэ. — Когда Толо делает церемонию в лесу, Нэнни не запрещать, и когда мы молимся на ребенка Иисуса — тоже не запрещать, и не запрещать то, что делают мусульмане.
Что, собственно, делают мусульмане, никто толком не знал. Небольшая группа бывших рабов из Африки, большинство — из племени мандинго, постоянно держалась вместе и проводила свои собственные богослужения.
К радости Марии — а ей вменялось в обязанности ухаживать за одним из общих курятников, — для их обрядов кур не требовалось. Их женщины ни в чем не отличались от остальных, за исключением того, что не принимали участия в пикантной болтовне жен маронов о ночных достижениях их мужей. Зато имели обыкновение молиться пять раз на день и полностью прятать волосы под покрывалами или красиво завязанными тюрбанами. Нэнни терпела три или четыре такие семьи и пять-шесть одиноко живущих мужчин, которые привезли с собой свою веру из Африки и, несмотря на насильственные богослужения на плантациях и искушения жизнерадостных церемоний обеа, придерживались только ее. Однако Нэнни ценила мужчин-мусульман, которые никогда не напивались. Они несли сторожевую службу на большом удалении от поселка, и не было опасности, что они будут тайно варить пиво или даже гнать, что покрепче и потому проспят нападение белых людей.
Новые подруги Норы не уставали выражать ей сочувствие по поводу ее безрадостного существования в качестве второй жены Аквази, но сама Нора была этим очень даже довольна. Сейчас ее дела шли намного лучше, чем в первое время пребывания в Нэнни-Тауне. Она даже начала немного радоваться ребенку, который двигался у нее в животе, оживленно дрыгая ножками. Наверное, ему не помешало ни скудное питание матери в начале беременности, ни удары Аквази в живот. И Нора не боялась, что ребенок будет расти совершенно один. Все они, Мария и другие жены маронов, имели детей и, конечно, будут разрешать им играть с сыном Норы или с ее дочерью, хотя Аквази считал последнее невозможным. Он, казалось, никак не ожидал, что у него может быть наследница, а не наследник, что еще раз подтверждало слова Толо о том, что он думает и чувствует скорее как белый человек, а не как мужчина из племени ашанти. В конце концов, в этом племени женщина играла почти такую же роль, как и мужчина.
Аквази между тем уже имел «два железа в огне», как, улыбаясь, сказала Толо, когда однажды зашла к Норе поболтать. Через несколько месяцев после свадьбы Маану тоже забеременела и носила свой еще почти плоский живот, гордо выпятив его вперед, как будто сотворила нечто такое, чего до нее не удавалось ни одной женщине.
— Вы придете, когда будет рождаться мой ребенок? — испуганно спросила Нора старую женщину-обеа, когда та отправлялась в обратный путь в свое изгнание в джунглях.
Толо отрицательно покачала головой.
— Где там! Пока я сюда доберусь, ребенок уже давно родится. Ты здоровая и сильная женщина, и у тебя все хорошо получится. Да и Нэнни поможет...
«Притти Нэнни не особо помогла», — с горечью подумала Нора, но она все же надеялась, что Мария и ее новые подруги среди жен маронов, Елена и София, помогут ей. У всех троих уже были дети, и они, без сомнения, своевременно определят какие-либо осложнения, чтобы, если что, тут же послать Мансу за Толо.
И действительно, все прошло очень хорошо. У Норы были длительные схватки. Она от природы была очень изящной, и все у нее было узким, поэтому понадобилось некоторое время для того, чтобы родовой канал достаточно расширился. Но и ее ребенок был небольшим, и положение его было правильным. Через двенадцать болезненных, но вполне выносимых часов, в течение которых о Норе заботились Мария, Елена и София, в то время как Манса, всхлипывая, сидела в углу, — в руки Грэнни Нэнни выпала маленькая краснолицая девочка с черными волосами и светло-коричневой кожей.
187 
