Особенно,... 
68 
— Ты сильно ошибаешься, господин Мерриадок, если думаешь, что я прошел через горы и пробил в Гондор дорогу огнем и мечом для того, чтобы снабжать зельем растяпу-солдата, потерявшего снаряжение,— ответил Арагорн.— Если твой мешок не найдется, обратись к здешнему Главному Собирателю Зелий. Он тебе объяснит, что ему неизвестно, обладает ли требуемое зелье какими-нибудь достойными свойствами, но сообщит, что в народе оно называется трубочным зельем, по научному — галена, а в языках разных племен так и этак; потом угостит тебя полузабытым присловьем в стихах, смысла которого сам не понимает, и с прискорбием уведомит, что в Домах Целения нет такого лекарства, так что развлекайся размышлениями об истории его названия. А сейчас я должен тебя покинуть. На такой постели, как та, в которой ты тут нежишься, я не спал с тех пор, как ушел из Дунгарского Укрытия, а со вчерашнего дня еще и не ел ничего.
Мерри схватил его руку и расцеловал.
— Прости меня, мне очень стыдно! — сказал он.— Иди, не думай обо мне. С того самого вечера в Пригорье мы тебе одни хлопоты доставляем. Но уж так мы, хоббиты, устроены, что в серьезные минуты говорим пустые слова. Боимся слишком много сказать. А когда не до шуток, у нас слов не хватает.
— Это я хорошо знаю,— ответил Арагорн.— Поэтому и плачу тебе той же монетой. Да здравствует Хоббитшир и неистощимое жизнелюбие!
Он поцеловал Мерриадока и вышел, взяв с собой Гэндальфа.
Пипин остался у постели друга.
— Кто может сравниться с Арагорном в целом свете? — воскликнул он.— Разве только Гэндальф. Мне кажется, между ними есть какое-то родство. Слушай, разиня, мешок у тебя под кроватью,— когда мы встретились, он у тебя за плечами был. Бродяжник, наверное, на него смотрел, когда с тобой расправлялся. Да и у меня есть запасец трубочного зелья. Вот, бери — это Долгодонские листья. Набей пока трубочку, а я побегу поищу еду. Потом можно будет расслабиться. Эх, и наговоримся! Пора спускаться на землю. Мы, Туки и Брендибаки, не умеем долго жить на высоте.
— Не умеем,— признался Мерри.— Во всяком случае, я пока не умею. Но, Пипин, мы уже умеем увидеть высокое и отдать ему честь. Я думаю, что лучше всего просто любить то, к чему сердце тянется. С чего-то надо начинать, и корни должны быть,— а в Хоббитшире почва подходящая, можно глубоко зарыться. Но есть вещи глубже и выше. Если бы не они, ни один дед не мог бы копаться в своем огороде, наслаждаясь миром, хотя не всякий дед про это знает. Я рад, что теперь кое-что про них понял… Только сам не пойму, с чего я про все это разболтался. Дай-ка табачку. И достань из мешка мою трубочку, если она еще цела.
Арагорн и Гэндальф пошли к Главному Попечителю Домов Целения и попросили его еще некоторое время продержать Фарамира и Эовину в постелях и ухаживать за ними получше.
— Королевна Эовина будет рваться из постели, — сказал Арагорн,— и захочет поскорее выйти в мир, но постарайся удержать ее хотя бы в ближайшие десять дней.
— Что до Фарамира,— сказал Гэндальф,— то придется ему вскоре сказать о смерти отца, но всю правду о безумии Денэтора он не должен знать, пока совсем не поправится и не приступит к новым обязанностям. Проследите, чтобы свидетели страшных событий, Берегонд и фериан, не проговорились.
— А как нам быть со вторым ферианом, по имени Мерриадок, который лежит больной? — спросил Попечитель.
— Похоже, что завтра он попробует встать,— ответил Арагорн.— Можно ему разрешить, если захочет. Пусть немного погуляет с помощью друзей.
— Удивительное племя,— промолвил Попечитель, качая головой.— Очень крепкая порода!
У входа в Дома Целения собралась толпа, которая ждала Арагорна. Люди пошли за ним, а когда он поужинал, стали просить, чтобы он исцелил одним родственников, другим друзей, тяжело раненых или отравленных зловредной Тьмой. И Арагорн встал и вызвал на помощь сыновей Элронда, и они втроем до поздней ночи ходили по городу, помогая больным и раненым.
И шла по городу молва: «Настоящий Король вернулся». Гондорцы сразу назвали его Камнем Эльфов из-за зеленого камня, который сверкал у него на груди; так собственный народ подтвердил имя, данное ему при рождении.
Поздно ночью, когда силы почти покинули Арагорна, он завернулся в плащ и тайно вышел из города и последние часы перед рассветом проспал в шатре. Увидев утром на Белой Башне флаг Дол Эмроса, на котором, словно лебедь, колыхался на голубой волне белый корабль, люди удивились и спрашивали себя, не приснилось ли им возвращение Короля?
68 
