Особенно,... 
31 
Он вошел в комнату.
Анна вдруг сообразила, что под халатом у нее нет ничего, кроме сорочки, корсета и кружевных панталон, и плотнее запахнула его у горла. Между тем Дом прошелся по комнате, с любопытством разглядывая ее убранство. Не ожидая ничего хорошего, Анна настороженно следила за ним.
— Уезжай.
— Не могу поверить, что в доме найдется хоть одна душа, которая возразит против моего пребывания здесь.
— Найдется, это я.
Он удивленно приподнял бровь.
— Неужели?
Как уверенно он держится! Еще бы, со злостью подумала Анна, ему ведь довелось бывать в спальных комнатах множества женщин, в то время как в мою до сих пор не входил ни один мужчина.
— Да, я возражаю.
Их взгляды встретились.
— Твое возражение отклоняется, — спокойно возразил он.
— Но это мой дом.
— Не спорь со мной, Анна.
— Хорошо, я буду рада разделить его с тобой.
Он долго смотрел на Анну, очевидно сомневаясь в искренности последней фразы. Его взгляд скользнул по ее телу, и Анне показалось, что она абсолютно нагая. Наконец Дом отвернулся.
— У тебя здесь маловато вещей.
— Я простая женщина, и мне немного нужно.
В глазах Доминика появилась усмешка.
— Стольким женщинам «немного нужно», но у них такое количество вещей, что они не знают, что с ними делать! — Он снова оглядел комнату, которая из-за отсутствия хлама казалось почти пустой. Вот только цветов здесь было много, цветов из их сада: везде стояли розы, лилии, гиацинты. Доминик демонстративно втянул носом воздух.
— Меня не удивляют твои познания: ты ведь был знаком с таким количеством женщин, — услышала Анна свой голос.
— Мы снова возвращаемся к этой скучной теме? — засмеялся он. — Анна, ты как-то странно озабочена моей личной жизнью.
Анна покраснела.
— Вовсе нет, — поспешно ответила она и пожалела, что это прозвучало слишком взволнованно.
— Приказать Беннету подать ужин в спальню? — с улыбкой спросил он.
— Нет! — в ужасе воскликнула Анна.
— Подозреваю, что ты хочешь отказать мне. — Улыбка исчезла с его лица. — Я говорю серьезно, Анна. Ей не нравился его тон.
— Я тоже.
— Женщинам разрешается менять мнение. — Он медленно направился к ней. Анну вдруг охватила такая слабость, что она не могла сделать ни шага. Он замер в дюйме от нее. — Я остаюсь здесь и хочу начать все сначала. — Он коснулся ее пальцев, все еще сжимающих у горла ворот халата. — Сейчас самое время, чтобы все начать заново, — прошептал он и лукаво улыбнулся.
— Для тебя, — выдавила Анна, не в силах оторвать от него взгляд. — Но не для меня. Пожалуйста, уйди. Я хочу спать.
Она тут же пожалела о своих словах. Дом перевел взгляд на кровать под балдахином, и его глаза сверкнули.
— Пожалуй, эта идея еще лучше, чем просто поужинать вдвоем.
— Я собираюсь спать одна, — сквозь зубы процедила Анна.
Вместо ответа Доминик притянул к себе ее руки. Ворот халата распахнулся, открывая белоснежную кожу. Дом поднес руку Анны к губам и поцеловал сначала один палец, потом другой…
Анна еле слышно вскрикнула и бросилась в другой конец комнаты, страшась приятного тепла, вспыхнувшего в ее теле.
— Оставь меня! Я не хочу тебя! Хватит, Дом, хватит…
— Этого вряд ли хватит, Анна, и ты это понимаешь не хуже меня.
Она потрясла головой.
— Зачем ты это делаешь? Зачем ты преследуешь меня? Что ты хочешь? — воскликнула она. — Почему ты решил остаться?!
— Может, потому, что забыл, как удивительно мы подходим друг другу? Теперь, когда я вернулся, мне это стало совершенно ясно.
— Мы не подходим друг другу. Абсолютно не подходим.
— Доказать тебе, что ты ошибаешься?
Она сделала шаг назад.
— Я изменилась. Я теперь женщина, слишком опытная для тех чувств, которые ты надеешься пробудить во мне.
— Не напоминай мне о своем опыте, Анна, — мрачно изрек он.
— Опять ты неправильно меня понял. Мы с Патриком не любовники. Я просто имела в виду, что благодаря тебе я перестала быть невинной девушкой. Ты растоптал последнюю из моих детских иллюзий. Ты заставил меня повзрослеть, Дом.
— Насколько помнится, — и ты сама это прекрасно знаешь, — я тогда не лишил тебя невинности, — холодно возразил он.
Анна не сразу поняла, о чем он говорит. Потом густо покраснела.
— Я говорю в широком смысле этого слова. Я уже дважды извинился перед тобой, Анна. Согласен, я вел себя, как подонок: мне не следовало уезжать. Но где твоя христианская душа? Твой моральный и религиозный долг — простить меня…
31 
