136 
— Ничего не изменилось. Можешь забрать мои акции. Делай с ними, что заблагорассудится. Я освобождаю тебя от обещания.
— Я дал слово Констанс, а не тебе.
— Твое слово! — она презрительно усмехнулась. — Твое слово ничего не стоит. Ты держишь его лишь до тех пор, пока тебя это устраивает.
Его голос оставался возмутительно спокойным, хотя глаза решительно сузились.
— Ты отправишься со мной в Кэйп Кросс.
— Кэйп Кросс — это твой дом, а не мой. Я англичанка. Я не принадлежу Америке. Я часть этого мира.
— Ты ненавидишь эту жизнь также сильно, как и я. Я наблюдал за тобой, Высочество. Ты получаешь больше удовольствия от компании кучеров и кухарок, чем от общения с теми, с кем встречаешься в обществе. Ты не принадлежишь этому миру с его стадом паразитов. Ты относишься к людям, которые создают себя сами. Америка — страна молодая, порою опасная. И там простор для свободных духом.
Куин подошел, взял жену за плечи и понизил голос до шепота, близостью лишая ее сил:
— Поедем со мной, Высочество. Присоединяйся по доброй воле.
Ноэль отшатнулась от его странного гипнотического воздействия.
— Нет! Это моя жизнь! Моя! Я сама выбираю, что мне делать.
— Ты — моя жена, — его губы еле двигались, пока он шипел слово за словом. — И выбор за мной.
— Ни за что! — она вырвалась и побежала к двери, но он поймал ее за юбку и развернул так сильно, что она впечаталась щекой в его твердое плечо.
— Есть два способа, Высочество. Ты можешь прошествовать до экипажа как леди, которую из себя изображаешь, или можешь проехаться верхом на мне, — его пальцы безжалостно впились в ее руки, когда он предостерегающе встряхнул жену. — Что выбираешь?
В ответ она отвела ногу и пнула его со всей силы.
— Будь по-твоему, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. Грубо перекинув через плечо, Куин пронес ее по коридору, минуя ошарашенных слуг, и вышел на улицу.
Ноэль не облегчила ему задачу. Она колотила его кулаками, а затем укусила за шею. Он испустил приглушенное проклятие и крепко шлепнул ее по ягодицам. Когда экипаж тронулся от дома на Нортридж Сквер, Ноэль все еще ощущала жгучую боль от удара.
Глава 29
Позднее Ноэль никак не могла восстановить в памяти все подробности той ужасной недели, проведенной ею на борту пакетбота «Дорсей Билль». Больная и беспомощная, она лежала в тесной каюте, и ее желудок яростно восставал против неустанной качки. Большую часть времени Куин оставлял Ноэль одну, наняв молодую девушку-эмигрантку из третьего класса, чтобы та ухаживала за ней в течение дня. Ночью он тихо проскальзывал в темную каюту, даже не утруждая себя зажжением лампы, которая свисала с центральной потолочной балки. В темноте он раздевался и залезал на узкую койку напротив той, где лежала Ноэль.
На следующий день после Рождества, когда состояние Ноэль еще не подавало ни малейших признаков улучшения, Куин объявил, что поднимет ее наверх. Ей хватило сил, чтобы выразить протест, но она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, когда Куин завернул ее в теплое одеяло, вынес на палубу и усадил в кресло. Зубы Ноэль вскоре застучали от ледяного ветра, но впервые за все время путешествия ее желудок был спокоен. С этого момента ее состояние стало улучшаться, и она старалась как можно больше времени проводить на просоленном морском воздухе, даже когда ветер был так силен, что едва позволял переставлять ноги.
Однажды вечером, когда Ноэль сидела на краю своей койки, расчесывая волосы, дверь широко распахнулась, пропуская в каюту Куина. Она удивилась, увидев, как рано он покинул игровой стол, что было для него необычно. Взгляд Куина смело обследовал ее тело, казалось, проникая сквозь складки скромной ночной рубашки, отчего Ноэль почувствовала себя полностью обнаженной. По блеску в его глазах она поняла, что Куин, наконец, решил заявить на нее свои права.
Он пересек каюту с небрежной грацией и уверенностью, которая наполнила ее страхом, смешанным с волнением. Прежде, чем Ноэль поняла, что происходит, он рывком поставил ее на ноги, прижал к себе и впился поцелуем в ее губы. От неожиданности, если не по какой-то другой причине, ее тело ответило на его призыв, и Ноэль едва устояла на, ставших внезапно ватными, ногах.
Как только Куин распахнул ворот ее ночной рубашки, открывая для своих ласк нежную плоть ее грудей, последние остатки воли покинули Ноэль. Но тут воспоминание о тех жестоких, насмешливых словах, которые он бросил ей в их последний день в Лондоне, вернуло ее к реальности. «Не забывай, я знаю, какая ты горячая сучка!». Жгучий стыд, который тогда испытала Ноэль от этих слов, снова охватил ее. Это было правдой! Куину стоило лишь прикоснуться к ней, и она уже была готова отдаться ему.
136 
