Лёгкий, ненавязчивый романчик 
27 
– Будет? - разочарованно откачнулся боярин и перекрестился: - Все в руках Божиих. Токмо ему грядущее ведомо. Куда нам умишком нашим слабым о том узнать?
– Сон мне вещий приснился, - прибегнул к привычному аргументу Зверев.
– Сон твой я в дело положить не могу, княже, списка с него сделать не прикажу, - тяжко вздохнул боярин. - Хотя имя князя Андрея Курбского в деле не раз звучало. Да токмо доказательств твердых не нашлось. Князь же на кресте поклялся, что в заговоре сем никак не замешан. А государь наш, известное дело, клятвам верит.
– А кто замешан? - полюбопытствовал Зверев.
– Сильвестр, духовник царский, постельничий его боярин Адашев и брат князь Старицкий виновны оказались полностью, в грехе своем покаялись и с глаз царских прочь изгнаны. Боярин Михайло Репнин и князь Юрий Кашин под подозрение попались, но именем Господним за честность свою поручились и от следствия отпущены. Князь же Воротынский клясться и каяться не захотел и за умысел недобрый в Белозерский монастырь сослан, на умиротворение… - перечислил причастных Кошкин. - Где же шельмец этот шляется? С голоду тут умрешь из-за него!
– Кого на дыбу повесить следовало, так это Курбского, - мстительно пробормотал Андрей. - И костер снизу развести.
– Может, и правду ты о нем сказываешь, княже, однако вины его еще не случилось, - резонно ответил боярин. - Когда изменит, тогда и повесим, коли… Коли придется.
Иван Кошкин не договорил, но Андрей понял, что дьяк имеет в виду. Князь Курбский был прямым потомком Рюрика и святого равноапостольного князя Владимира, причем по старшей линии, в то время как сам государь Иоанн - по младшей. И получалось, что будущий Иуда по роду знатнее царя и имеет куда больше права на русский престол, нежели сам владетель всея Руси. Кто же такого родовитого боярина посмеет на дыбу отправить или же в слове его усомнится? Неприкасаемый, не Сакульскому с Кошкиным ровня…
Из глубины коридора послышался топот, в трапезную влетел Годислав. В одной руке удерживал он блюдо с тонко нарезанной ветчиной, в другой - зажимал между пальцами два сверкающих серебряных кубка, кувшин с длинным тонким горлышком свисал на локте.
– Тебя токмо за смертью посылать! - грозно рыкнул дьяк и тут же опасливо перекрестился.
– Дык, батюшка, не нарезамши не принесешь. - Малец, что-то торопливо дожевывая, поставил блюдо между боярами, щелкнул о стол кубками, вскинул кувшин, наполняя емкости. - И бокалы для гостя достойного абы какие не возьмешь, и вина надобно из бочонка…
– Все, ступай, - отмахнулся Иван Юрьевич. - Молодец.
– Благодарствую, кормилец. - Холоп поставил кубок за блюдо. - Коли нужда будет, я за дверью в конце прохода послежу.
– Шкодлив, но ловок, вороват, а сообразителен, - задумчиво покачал головой хозяин, провожая его взглядом. - Никак не пойму, приблизить али запороть такого надобно. Ну, друже, давай за встречу выпьем.
Бояре осушили кубки, накололи на ножи по кусочку ветчины.
– Хорошее вино, пряное, - одобрил выбор холопа дьяк. - А бабы мои, стряпухи, все кислятину всякую с утра притащить норовят. Вроде как кошт мой берегут, ан мне же через брюхо. Эх, давай еще по одной…
Иван Юрьевич разлил, они выпили снова.
– Хорошо вино, душу радует, - согласился Зверев. - Фряжское?
– А не знаю, - виновато развел руками хозяин. - Давно уж ключник всеми припасами занимается, мне недосуг. Дел государевых не счесть, о себе - хочешь верь, хочешь нет! - ан о себе помыслить некогда. Вино доброе, та и хорошее, похвалю, коли не забуду… А и не забуду! - Он хлопнул в ладони и громко позвал: - Эй, Годислав! Подь сюда, неча тут подслушивать. Прознай, кто вино сие для стола выбрал и благодарность от меня передай. Мне опосля скажешь, кого наградить надобно.
– Слушаю, батюшка, - заскочивший в трапезную мальчишка поклонился и тут же выскочил обратно.
– А ты сказывай, друже, чего для князя Михайлы просить намерен. Коли прощения, так не будет сего. Сам же он вину признал, сам и каяться не захотел. Стало быть, и кару сам выпросил. Коли снисхождения какого - так покамест рано, пусть срок хоть какой минует, гнев царский остынет.
– Потом просить стану, Иван Юрьевич, - покачал головой Андрей. - Не ведал про дела московские, токмо вчера вечером прискакал. Посему сказать ничего не могу.
– За уважение благодарю. - Хозяин дома опять наполнил кубки. - Не успел приехать, ан меня первого навестил. О делах-печалях моих послушал, хлеб преломил. Да токмо вижу, гложет тебя что-то, нужда большая есть. Да и не стал бы ты будить меня без большой нужды, приезжать засветло. Так сказывай, друже, в чем печаль? Коли не о князе Воротынском беспокоишься, тогда о чем?
27 
