77 
– До полуночи можно идти так, тут еще верст сто одна вода кругом. А далее токмо при свете, дабы на косу Ачи-Кали не вылететь. Что ни год, там с десяток ладей сидят. А раз и турки, видел, загорали.
– Скажи, купец, - при словах о турецком корабле Андрея кольнуло неприятное воспоминание. - Ты слышал, как османы у острова Джербе фрягов и испанцев в морском сражении разбили?
– Кто ж не слышал, боярин? О позапрошлом лете так растрепали - от силы пара кораблей у схизматиков домой вернулись.
– Угу, - кивнул Зверев, ушел на нос и уселся, прижавшись спиной к люку трюма.
Получалось, что сейчас шел уже тысяча пятьсот шестьдесят второй год! А он был уверен, что шестьдесят первый! Как же так? Как целый год потерять можно? Вроде только-только царицу хоронили. И вдруг на тебе!
Или это он уже так в здешнюю тягомотную жизнь втянулся, что года, ровно дни, замечать перестал? Что такое время в нынешнем веке? Матушку навестил - два месяца долой. В Москву съездил - уже полгода. В Крым из дома во весь опор мчался! В четыре месяца вроде уложился… Да и то несчитаны дни давно. Неделей больше, неделей меньше.
Может, и правда не заметил?
На косу купец вывел ладью на рассвете. Вывел точно - примерно в версте по правому борту мель осталась. Затем весь день путники грели пузо на солнышке. Князь Сакульский нашел себе дело: достав из припасов несколько чистых листов, приготовленных на случай торга с татарами, он стал записывать сведения, что выдал ему Барас-Ахмет-паша. А потом - обдумывать план кампании против Крыма.
Купец же новым днем заплатил пошлину на право прохода в Днепр мытарям крепости Ачи-Кале, повернул почти прямо на восток, поперек ветра, и команде вместе с пассажирами опять пришлось садиться на весла. Четыре дня они добирались до устья Днепра, где сделали дневку на одном из островов обширной дельты, сварили себе впервые за несколько дней нормальный обед, отдохнули - и двинулись дальше.
Льда на реке и правда уже не было, хотя отдельные льдины еще проскакивали по воде стремительными белыми обломками.
– Хорошо идем, - сделал вывод Терентич. - Ко времени. Скоро подниматься начнет.
Тяжелую ладью толкали на веслах вверх еще семь дней. Высаживать бурлаков купец опасался. Места были ничейные: и казаки, и татары баловали. Налетят, повяжут - и ищи потом бедолаг, выкупай. Это на воде не достать. Вплавь не догонишь, а от стрелы борта толстые спасут.
Затем наконец переменился ветер, и путники смогли снова поднять парус. Днепр что ни день становился все шире и шире, можно было идти без опаски налететь на отмель у края раздавшегося русла. Расстояние от берега и до берега измерялось уже верстами. Единственное, чего не позволял купец - так это плыть ночью. Мало ли что? Все же не море…
Будущую столицу они миновали на седьмой день пути под парусом. Икун, прогуливаясь по палубе, прикрыл глаза от солнца и довольно хмыкнул:
– О, вот и Киев.
Андрей приподнялся, глянул в ту же сторону - но ни золотых куполов, ни крепостных стен почему-то не заметил. Белые дома, соломенные крыши - и все.
Задерживаться не стали: попутный ветер был слишком большой ценностью, чтобы разменивать его на праздное любопытство.
Через день миновали Комарин. Городок небольшой, зато с крепостью. У селения Лоево ветер все же переменился, принялся задувать с запада. А берега, как назло, пошли топкие, не для бурлаков. Понадобилось снова браться за весла. Два дня ползли до Речицы, еще два - до Жлобина, день - до Рогачева. Андрей понял, что еще неделя - и закупленные им припасы подойдут к концу. И пайку не урежешь - люди на веслах, силы нужно много.
Днепр же вел их дальше и дальше. Быхов, Могилев, Орша.
– Все, Терентич, кончилась наша воля, - пошел к купцу князь, когда Никита молча показал ему содержимое последнего мешка после раздачи еды путникам. - Только крошки в корзинах и мешках остались. Нужно причаливать да снедью закупаться.
– Нельзя, боярин, - покачал головой Агафий Икун. - Не платили мы в Литве за право торга, нельзя нам сходить. Бо обложат пошлиной, ровно купцов. Как причалим в городе, так разом тиуны и мытари набегут.
– Так ведь есть нечего, нечто ты не понял?
– А я тебе так скажу, боярин, - вскинул палец Агафий. - На все Божья воля. Коли без еды оставил, стало быть, пост вам назначить решил. Терпите со смирением.
В этот вечер купец останавливаться не велел, и ладья неспешно кралась по Днепру, сузившемуся до ширины всего в полсотни саженей. Когда же на рассвете откуда-то издалека пробились слабые звуки колоколов, Терентич размашисто перекрестился:
77 
