Особенно,... 
27 
Ванная была утешительной тюрьмой, наполненной паром и теплом. Ванна наливалась долго, почти так же долго, как Сара мылась. Она вытиралась очень медленно, а потом села на табуретку, и слезы медленно закапали из глаз. Она попыталась загнать их обратно, но внезапно на нее накатилась волна тоски по дому, и слезы отказались ей подчиняться. Комната поплыла перед глазами, борьба с рыданиями разрывала ей горло, и она в ужасе думала, что у нее не хватит сил вернуться в спальню, когда Джон подергал ручку запертой двери.
— Сара?
Она беззвучно всхлипнула, не ответив.
— Ты можешь впустить меня?
Она попыталась сказать что-то, но не смогла.
— Пожалуйста!
Она резко смахнула слезы, спотыкаясь пошла к двери и отперла ее. Возвращаясь вслепую к табуретке перед зеркалом, она слышала, как Джон вошел. Она помедлила, с ужасом пытаясь представить его настроение, молясь про себя, чтобы он не был слишком рассержен.
— Сара, — услышала она его голос. — Дорогая Сара.
И вдруг он ласково обнял ее, как будто она была очень маленькой, и крепко прижал к себе неловким успокаивающим движением, которое неожиданно растрогало ее. Она никогда не думала, что он способен быть таким нежным.
— Ты думаешь о Софии, — прошептал он ей на ухо. — Я бы хотел, чтоб ты этого не делала, Сара, не думай больше о Софии.
Страхи выветрились из ее головы, и, когда он нагнул голову, чтобы поцеловать ее в губы, она наконец впервые осознала, какое место занимает в его сердце, прежде чем мир закружился у нее перед глазами и превратился в карусель огня.
Через десять дней они вернулись в Лондон. Джон заказал трансатлантические телефонные разговоры, улаживал разные срочные дела. Помощник — его правая рука, — которого Сара встречала в Канаде, вылетел в Европу в связи с какими-то деловыми вопросами, так что первый вечер в Лондоне они провели, обедая вдвоем в ресторане. На следующий день у них был ленч с Камиллой в Найтсбридже. Когда они возвращались в свой отель, Сара повернулась к Джону и спросила несколько озадаченно:
— Где был Джастин? Его имя ни разу не упоминалось, а я не отважилась спросить.
— Это оттого, что он решил ехать со мной в Канаду. Когда он закончил свои дела в Сити, я дал ему немного денег и предложил поехать отдохнуть до отъезда. Он отправился в Корнуолл, где сейчас живет с моей двоюродной сестрой.
— А, понятно.
Такси мягко выехало из туннеля и набрало скорость в сторону Пиккадилли. Справа зеленели деревья парка, трава блестела под солнцем. Было жарко.
— Честно говоря, — сказал небрежно Джон, выглядывая из окна, — я бы очень хотел познакомить тебя с моей двоюродной сестрой. Я подумал, что мы бы могли взять напрокат машину и съездить в Корнуолл на этот уик-энд и провести несколько дней за городом, прежде чем улететь в Канаду.
Сара глядела в безоблачное небо и с тоской думала о золотых песках и морских волнах, набегающих на берег и разбивающихся о него.
— Это звучит великолепно, Джонни. Я бы хотела побыть еще немного в Англии, особенно при такой хорошей погоде, как сейчас.
— Ты бы поехала?
— С большим удовольствием. В каком месте живет твоя двоюродная сестра?
— Ну… — Он сделал паузу. Такси, проезжая мимо отеля «Риц», остановилось в потоке машин. — Так получилось, что она сейчас живет в Клуги.
Огни стали красными и желтыми, дюжина моторов гудела в предвкушении движения.
— Когда я уехал десять лет назад, — сказал Джон, — я решил никогда туда не возвращаться. Я уже почти продал дом, чтобы навсегда отделаться, но в последнюю минуту передумал и, вместо того чтобы продать, передал его двоюродной сестре. Это такой великолепный участок, уникальный пейзаж. Мне этот уголок нравится больше, чем любое другое место в мире. И, представь себе, даже после всего этот дом все еще так мне нравился, что я просто не мог продать его какому-нибудь чужому человеку. Моя сестра ездит туда раза два в год и проводит там лето. Я виделся с ней мимоходом в Лондоне до того, как ты приехала. А когда она стала рассказывать о Клуги, как там спокойно, я вдруг понял, что тоскую по этому дому, что хочется проверить, покажется ли он мне таким спокойным, как прежде. Думаю, теперь, через десять лет, я бы мог проверить. Я знаю, жить там постоянно никогда больше не смогу, но, когда моя сестра предложила приехать к ней на несколько дней, я почувствовал искушение попробовать… Ты можешь это понять? Или, может, лучше не поедешь?
27 
