читайте - не пожалеете 
23 
Эвелин чуть не выла от тоски: симпатичный доктор Мартин Китт наотрез отказывался исцелять ее немедленно и отпускать на все четыре стороны. Перелом срастался хорошо, однако пока и речи не могло быть о том, чтобы прилететь на съемки фильма. Это весьма удручало Эвелин, и Кэрри утешала ее как могла.
— Ну как я могу не реветь, когда я здесь, в этой опостылевшей палате, а ты там целуешься с самим Максом Эвершедом? — горестно вздыхала сестра.
— Я еще не целовалась с Эвершедом, честное слово. Эту сцену пока не снимали, — постаралась утешить сестру Кэрри.
— Но ведь будете! Почему судьба так ко мне относится? Ведь я должна была сниматься в этом фильме, должна! — Эвелин так искренне горевала, что у Кэрри просто сердце кровью обливалось.
— Ты еще успеешь. Съемки до сентября, вряд ли твой доктор Китт продержит тебя в больнице так долго.
— Он вовсе не мой! — неожиданно взъярилась Эвелин. — Не мой, слышишь!
— В чем дело? — изумилась Кэрри. — Он что, делает тебе неприличные намеки, и об этом знает вся больница?
— Нет, — буркнула сестра, — это я делаю ему неприличные намеки. А он смеется и говорит, что экстремальный секс на ветке дерева у меня уже был, не хватало еще экстремального секса на больничной койке и со сломанной ногой. Вот мерзавец, правда?
— Истинная правда, — согласилась Кэрри, давясь от смеха. Сестренка явно времени даром не теряет, несмотря ни на что. — А что же великолепный Дик Пренси?
— С тех пор я его не видела. Сбежал, как трусливый заяц. — Разочарования в голосе сестры Кэрри не услышала.
— Так я почему-то и думала.
— Да, мужчины измельчали.
Интересно, а если бы она, Кэрри, сломала ногу, навещал бы ее мрачный Джетро Фортман? Приходил бы, приносил неуклюжие букеты, сидел бы рядом с кроватью на стуле, у которого под тяжестью каскадера подгибались бы ножки? Заглядывал бы ей в глаза с нежностью и участием? Или нет? И даже про такого крупного мужчину можно сказать, что он измельчал?
Эти неприличные мысли занимали Кэрри всю дорогу в аэропорт, да так занимали, что она ни строчки не прочла из приготовленной книги, хотя не привыкла зря терять время.
Конечно, в этот раз ей не так повезло, и Джетро сидел в противоположном конце салона, а не рядом с нею. Ну что ж, это всего лишь первая неделя съемок, и если захочется, шансы очаровать Фортмана пока есть.
Только вот перспективы никакой: ведь рано или поздно ее место займет Эвелин…
Джетро ничего не мог с собой поделать — блондинистая мисс Хедж постоянно притягивала его взгляд, и Фортман надеялся, что это не слишком очевидно. Будь она чуть постарше или чуть постервознее, тогда ему легко удалось бы избавиться от мыслей о ней и разглядывания исподтишка, однако вся беда была в том, что Эвелин Хедж оказалась полностью во вкусе Джетро. Она была талантлива, мила, умна и без звездных замашек, в чем его убедила и совместная работа на съемочной площадке, и та единственная прогулка по Барселоне, когда Фортман увидел, как очаровательна эта девушка в неформальной обстановке. Она отлично играла, быстро подружилась со всеми, и — о, идеал женщины! — бегала по утрам. Каждое утро, без поблажек и исключений — это говорило о незаурядной силе воли и характере. Ее красивые ухоженные руки и ямочки на щеках, появлявшиеся, когда она улыбалась, будили в воображении Джетро не совсем приличные фантазии. Ну ладно, с собой следует быть честным: очень неприличные фантазии. Все потому, что он давно ни с кем не встречался, убеждал себя Фортман. Последняя его подружка бросила его полгода назад, предпочтя суровому каскадеру кого-то повеселее и поразговорчивее. С тех пор была лишь случайная встреча с одной нью-йоркской официанткой, бурная ночь и «Я тебе, может быть, позвоню». Так до сих пор и не позвонил, и вряд ли она ждет.
А мисс Хедж, словно дразня его, часто оказывалась поблизости. Джетро видел, что она нравится Максу, но исключительно как коллега: несмотря на свою репутацию завзятого сердцееда, Эвершед был весьма постоянен и избирателен — он предпочитал темненьких и никогда не заводил интрижек с главными героинями, своими партнершами по фильму. Фортман часто, когда Эвелин его не видела, смотрел, как она разговаривает с другими членами съемочной группы, как слушает указания режиссера, как заразительно смеется над шутками. Ее смех ему очень нравился — переливчатый и звонкий. Мало кто знает об этом, но смеяться тоже нужно уметь.
23 
