Особенно,... 
150 
– Год – ладно… – Она послушно кивнула и опять высморкалась. – Но что, если… что, если придется прятаться много, много лет?
И тут ее озарила внезапная мысль, и она с надеждой посмотрела на Маршалла:
– А ты… ты поедешь со мной? Ну, если я попрошу?..
В этом все еще чужом и враждебном мире он был единственным ее другом, и ей не хотелось с ним расставаться. Необходимость скрываться в одиночестве пугала ее. Другое дело, если с ней будет Маршалл… Она успела привыкнуть к нему и чувствовала себя рядом с ним в безопасности. Да и его трагическая история перевернула ей душу – он стал ей ближе. Ее объяло смятение.
– И почему эти люди без сердца?! – вырвалось у нее, но Маршалл понял.
– Да вот такие… – пожал он плечами. – У них нет нравственности и совести в нашем понимании, их взгляды отличаются от наших, а выше всего в жизни они ставят богатство или власть. Или то и другое… А власть и богатство, как ты знаешь, развращают людей, хотя некоторые, возможно, с самого начала устроены так, что все человеческое в них спит глубоким сном и никогда не просыпается.
За годы службы в УБН он повидал немало трагического и страшного, и иногда – как, например, сейчас – это было видно по глазам и по выражению его обычно спокойного лица. Нет, Маршалл никогда не был охвачен желанием переделать мир, но это не означало, что нынешнее его устройство ему нравилось.
Он налил Ариане стакан минеральной воды. Она выпила, потом умылась и привела себя в порядок, и они сели в гостиной, чтобы просмотреть список возможных вариантов на жительство. Верхнюю строчку в списке Сэма занимал Вайоминг, за ним следовали штаты Вашингтон, Аляска, Северная и Южная Дакота, Монтана, Оклахома, Арканзас и Нью-Мехико. Все это были малонаселенные сельскохозяйственные и, что греха таить, во многих отношениях отсталые штаты. Ариана чуть было опять не заплакала, но вспомнила о Вайоминге.
– Еще совсем маленькой я мечтала, чтоб жить на ранчо… Я ведь умею ездить верхом! Что, если нам поселиться на ферме и начать разводить лошадей?
На самом деле ни на какую ферму ей не хотелось, но надо же было добавить в картину будущего, как она ей рисовалась, каких-нибудь светлых красок. И потом… почему бы и нет? Если у них будут лошади, она сможет сколько угодно ездить верхом, это ей очень нравится…
– Тогда надо подыскать место не слишком далеко от любого университетского городка, – отвечал Маршалл. – Видишь ли, я смог бы преподавать – если меня, конечно, возьмут, – а в свободное время помогать тебе с лошадьми. Правда, полноценного работника из меня теперь не получится, – он с усмешкой показал на свою недействующую руку, – но я буду стараться…
– Когда я училась ездить верхом, мой инструктор тоже был однорукий, – с судорожным вздохом произнесла Ариана. – Но лучшего учителя я в жизни не встречала!
Маршалл покачал головой.
– Обучать верховой езде можно и с одной рукой, а вот чтобы сгребать навоз, нужны обе. Так что лошадей я, пожалуй, оставлю тебе… – Он ухмыльнулся, но Ариана поняла главное: Маршалл поедет с ней. Это ее обнадежило.
Ближе к вечеру они – в сопровождении четырех агентов – пошли на прогулку с собаками в парк Рок-Крик. Пока Стэнли и Лили носились по кустам, они еще раз обсудили свой план. Из всех вариантов оба считали Вайоминг наиболее предпочтительным, да и идея устроить конеферму прочно завладела умом Арианы и теперь расцвела пышным цветом.
Особенно ей нравилось думать, что их «заключение» будет продолжаться не слишком долго – год-два от силы, а при определенном везении еще меньше. Маршалл почти убедил ее, что Луиса скорее всего поймают быстро, и Ариана очень надеялась, что он не ошибается. Посвящать всю жизнь коневодству она не собиралась. То, что будет, если Муньос так и не появится в поле зрения ЦРУ, ей принимать в расчет не хотелось.
– А что ты собираешься преподавать? – поинтересовалась она.
– Хотелось бы – политологию со специализацией на странах Латинской Америки, – ответил Маршалл. – Или испанский язык. Но лучше политологию. Это очень интересная наука – и очень перспективная. На стыке политики, экономики, социологии и отчасти истории… – Судя по тому, как загорелись его глаза, ему уже не терпелось вернуться к активности, Ариане это было понятно.
Да, ему отнюдь не улыбалось провести несколько лет в глуши одному. Маршалл был человеком самостоятельным и самодостаточным, но перспектива оказаться в незнакомом месте, среди совершенно незнакомых ему людей, да еще под чужим именем (почему-то именно это не нравилось ему больше всего, хотя в УБН он как раз и занимался тем, что, назвавшись не своим именем, играл роли законченных негодяев) его не вдохновляла. Преподавание, конечно, не могло сравниться с работой агента, и все же два эти занятия казались ему в чем-то схожими. Немного поразмыслив, он понял: в том и в другом случае ему предстояло зарабатывать своими мозгами, а он всегда предпочитал такой вид деятельности остальным. Да и праздность давила ему на нервы: когда заняться было нечем, он чувствовал себя больным.
150 
