Особенно,... 
62 
Элинор молчит. Ждет, когда я продолжу. Я здесь диктую условия.
– Она может называть вас… – лихорадочно подыскиваю какое-нибудь безопасное и безличное слово, – э-э… леди. Минни, это леди. Можешь сказать «леди»?
– Леди.
– Я леди, – после паузы произносит Элинор, и мне вдруг становится жалко ее, и это странно, ведь только она сама виновата в том, что она Снежная королева. Но все же очень печально сидеть в гостиничном номере и быть представленной собственной внучке как леди.
– У меня для тебя подарок. – Элинор быстро встает и идет в спальню.
Я, пользуясь возможностью, одергиваю на Минни юбочку и засовываю в рот эклер. Боже, как вкусно.
– Вот. – Элинор скованно подает Минни коробку.
Это пазл. Художники-импрессионисты. Двести кусочков.
Ради всего святого. Нет ни малейшей вероятности, что Минни сложит его. Скорее уж съест.
– Какая прелесть, – говорю я. – Может, мы займемся им вместе!
– Обожаю пазлы, – оповещает Элинор, и я замираю от изумления. Никогда прежде не слышала, чтобы Элинор что-то обожала.
– Ну… э… давайте я его открою…
Переворачиваю коробку и вываливаю содержимое на столик, ожидая, что Минни схватит кусочки и засунет их в чайник.
– Единственный способ справиться с пазлом, – объясняет Элинор Минни, – это методичность. Сначала надо перевернуть все кусочки.
Она приступает к этому, а Минни загребает целую пригоршню.
– Нет. – Элинор удостаивает Минни хорошо знакомым мне ледяным взглядом. – Не так.
Минни сидит неподвижно, сжимая в ручонке кусочки картона, словно проверяет, насколько серьезна Элинор. Они не сводят глаз друг с друга, и обе выглядят решительными…
О боже, они так похожи.
Никогда не замечала этого прежде, но у Минни те же самые глаза, тот же наклон головы и тот же властный взгляд.
Мои худшие страхи подтвердились. Я родила мини-Элинор. Хватаю меренгу и сую в рот. Мне необходимо сладкое, потому что я в шоке.
– Отдай мне, – говорит Элинор, и Минни, помедлив, протягивает ей кулачок с фрагментами пазла.
Почему Минни так хорошо себя ведет? Что случилось?
Элинор начинает сосредоточенно раскладывать пазл на столике. Черт побери! Она всерьез сказала, что любит пазлы?
– Как Люк? – спрашивает она, не глядя на меня.
– Он… он… хорошо. – Делаю глоток чая, жалея, что в него не добавили бренди. Я не должна была приходить; не должна была приводить Минни; если Люк узнает… – Мы скоро пойдем, – решительно говорю я. – Минни, еще пять минут.
Не могу поверить, что веду себя столь решительно. Прежде Элинор всегда заставляла меня и других плясать под свою дудку.
– У нас с Люком… разногласия. – Элинор не отрывается от своего занятия.
Я в некотором замешательстве. Обычно Элинор не касается запутанных семейных проблем.
– Знаю.
– У Люка есть черты, которых… я не понимаю.
– Элинор, я не могу в это встревать. Не могу обсуждать. Это между вами и Люком. Я даже не знаю толком, что произошло. Кажется, вы что-то такое сказали об Аннабел…
У меня разыгралось воображение или она слегка вздрагивает? Ее руки по-прежнему заняты пазлом, но глаза отсутствующие.
– Люк был предан… этой женщине, – через минуту произносит она.
Эта женщина. «Да, именно так он тебя и называет», – чуть не срывается у меня с языка.
Но конечно, я молчу. Пью чай и разглядываю Элинор. Кто знает, какие мысли скрываются под ее облитыми лаком волосами. Она думает о своей ссоре с Люком? Осознала наконец, что сама себе вырыла яму? Поняла, сколько потеряла?
Элинор для меня загадка. Хотела бы я проникнуть в ее сознание хоть разок и разобраться, чем она живет.
– Я виделась с ней всего однажды. – Элинор поднимает голову. – И она не показалась мне особо утонченной и элегантной.
– Именно это вы сказали Люку? – гневно восклицаю я. – Что Аннабел не была ни утонченной, ни элегантной?
«Неудивительно, что он порвал с тобой. Она умерла, Элинор! И он безутешен».
– Нет, – отвечает Элинор, и под глазом у нее дергается жилка. Наверное, это единственный квадратный сантиметр на ее лице, нетронутый ботоксом. – Я сказала не это. И я не понимаю, почему последовала столь неадекватная реакция на мои слова.
– У Люка не бывает неадекватных реакций! – возмущаюсь я.
Ладно, это не совсем правда. Должна признать, иногда Люк реагирует не слишком адекватно. Но мне ужасно хочется шарахнуть Элинор по голове серебряным чайником.
– Он любил ее.
Я не понимаю, утверждение это или вопрос.
62 
