Особенно,... 
30 
— Отойди. Это Гальяни, — в голосе Беатрис звучал металл.
— Это человек, беспомощный и беззащитный человек, а не бешеная собака!
— В этом случае для меня нет никакой разницы.
— Зато для меня есть.
Беатрис опустила ружье.
— Почему же ты выстрелила в него?
— Потому что ты всю жизнь внушала нам не то, что нужно, учила нас ненавидеть. Из-за тебя пострадал Андреа! Ты просто вынудила его нажать на курок этого злосчастного ружья!
Отмеченное печатью несчастья лицо Беатрис исказилось от противоречивых чувств, но она ответила:
— Вендетта священна. Она может быть запоздалой, но она всегда неизбежна. Ты знаешь, как люди относятся к тем, кто не смыл обиды кровью врага!
Собравшись с духом, Орнелла призналась:
— Я не верю в то, что отец Дино убил моего отца.
Беатрис покачнулась и, чтобы не упасть, оперлась на ружье.
— Вот как? Значит, Гальяни обратили тебя в свою веру?!
— У нас одна вера, мама, вера в Бога, который учит людей милосердию!
Воцарилась мучительная пауза, после чего женщина сказала дочери:
— Выбирай: или они, или я. Если ты останешься с ними, можешь не возвращаться обратно, ибо я тебя прокляну!
Орнелла не двинулась с места и не произнесла ни слова. Выждав несколько секунд, Беатрис повернулась и побрела по дороге.
Когда мать скрылась из виду, Орнелла поднялась на ноги. Они затекли и подламывались; руки дрожали от напряжения и растерянности. Орнелла знала, что нельзя медлить ни секунды, и в то же время боялась бежать в маки за помощью, оставив Дино одного.
Между тем он очнулся и пытался вспомнить, что произошло. Кажется, его ранили, и возможно, он пребывал между жизнью и смертью. Дино знал, что будет мучиться, если покинет землю, только не мог сообразить, почему, а потом понял. Приоткрыв глаза, он увидел девушку в темной одежде и золотой короне солнечного света на черных волосах. Она смотрела на него, улыбаясь и плача.
— Дино! Я тебе помогу! Приведу твоего отца. Ты можешь сказать, где его найти?
Она поднесла к его губам плоскую тыквенную фляжку и помогла напиться. После этого он сумел заговорить.
Орнелла обрадовалась. Судя по всему, Леон находился совсем рядом. Дино встал на ноги и добрел до обочины, где опустился на землю в тени кустов.
Орнелла перевязала рану, после чего бросилась бежать по дороге. Она не думала о том, что может чувствовать Дино после того, как она столь подло обманула его доверие, сейчас ее одолевали лишь заботы о том, как ему помочь.
Орнелла нашла Леона и других вооруженных до зубов мужчин на широкой площадке, огороженной гигантским частоколом гранитных глыб. Чтобы попасть в это место, ей пришлось долго взбираться по крутой и узкой тропинке.
Леон Гальяни, красивый мужчина с открытым и умным лицом, заметно выделялся среди остальных своей суровостью и статью. Он смотрелся в роли вождя так естественно, словно она была дана ему от рождения самим Господом Богом.
— Леон! С Дино случилось несчастье! Он ранен! — воскликнула Орнелла и внезапно похолодела.
А если Леон спросит о том, как это произошло? Как сказать, что хотела и пыталась убить его сына?!
Он не спросил. Он подался вперед, и на его лице промелькнула тревога.
— Где он? Он жив?
— Да. Ему надо помочь. Идите за мной!
Девушка вела мужчин сквозь маки: она шла впереди, за ней двигался Леон, следом — остальные. Орнелла всей кожей ощущала взгляд отца Дино, и по ее спине пробегал холодок. Этот мужчина внушал ей робость, пожалуй, даже страх, и ей было трудно представить, какой смелостью, пожалуй, даже безрассудством должен обладать человек, чтобы открыто воспротивиться его воле. Из всех живущих на свете людей она знала лишь одного такого безумца: то была ее мать.
Леон не стал задавать сыну вопросов, а сразу занялся раной.
Орнелла ждала, сама не зная чего. Она глядела то на сухую, твердую, как железо, землю, то в вылинявшее небо. Помощи ждать было неоткуда: истина надвигалась неотвратимо, как шторм или буря.
Наконец Леон поднялся на ноги и произнес:
— Все в порядке. Рана чистая. Пуля прошла навылет. Просто он потерял много крови. Полежит с неделю, и все пройдет.
Мужчины облегченно закивали. Потеря любого бойца была существенной, но гибель сына их предводителя могла обернуться непредсказуемыми последствиями: даже такие твердые люди, как Леон Гальяни, далеко не всегда умеют держать сердце в кулаке.
30 
