11 
– И что же мы будем делать, когда приедем в твой дом? – спросила она.
– Помимо постели? Ты об этом?
– Да, – согласилась она. Лучше бы он этого не говорил, потому что грудь у нее мгновенно закололо. Неужели ему так уж необходимо беззастенчиво повторять, что это – единственное ее предназначение в его жизни? А она упаковала кроссовки… Наверное, она неправильно расценила, что ее ждет здесь. Покажет ли он ей Тоскану, или они дальше спальни не продвинутся, просто секс у них будет происходить в более экзотическом месте? Он, кажется, уловил, что ей неприятно его замечание, потому что бросил на нее быстрый взгляд.
– Сегодня на обеде будет гость – он тот человек, который покупает мое поместье, – помолчав, сказал Ренцо.
– Да? Гости бывают часто?
– Нет. Он вообще-то мой адвокат. Я хочу уговорить его сохранить прислугу – они проработали в Валломброзе много лет. С ним будет его подруга, так что хорошо, что ты тоже здесь… уравновесить число.
Дарси кивнула. Понятно. Ну разумеется. Она здесь, чтобы занять пустующее место за столом и согреть постель миллионера. А зачем еще? Глупо, но его слова обидели ее, хотя она виду не подала – научилась делать это, и весьма успешно.
Детство, полное лишений и страха, научило ее прятать свои чувства. И окружающие видели совсем другую Дарси. Дарси, которую предполагаемые приемные родители хотели бы удочерить. Иногда она спрашивала себя, что открылось бы, если маска, за которой она пряталась, упала бы. Но этого она никогда не допускала.
Они проезжали прелестную деревушку на вершине холма, и Ренцо спросил:
– Когда в последний раз ты была за границей?
– О, сто лет нигде не была, – не уточняя, ответила она.
– Почему?
Дарси смотрела вперед и думала о благотворительной поездке в Испанию на автобусе, когда ей было пятнадцать лет. Тогда от палящего солнца она обгорела – кожа очень нежная, а спать в жилом автофургоне – это все равно что находиться в раскаленной консервной банке. Конечно, следовало быть благодарной, что приходская церковь около приюта собрала достаточно денег на такое путешествие. Да, вилла Ренцо Сабатини явно не будет на это похожа.
– Я ездила за границу один-единственный раз, еще в школе.
Он нахмурился:
– Значит, заядлой путешественницей тебя не назовешь.
– Выходит, что так.
Дарси насторожилась. Перед этой поездкой она беспокоилась, что может совершить какую-нибудь оплошность. Ну разумеется, не такую очевидную, как неумение правильно пользоваться ножом и вилкой на званом обеде – работа официанткой научила ее всему, что необходимо знать о столовых приборах.
Но она совершенно не учла, что может оговориться и что-нибудь выдать – то, что вызовет у Ренцо неприятие и даже отвращение. Ренцо говорил ей, что одна ее черта очень ему нравится – помимо других. Это не одолевать его вопросами, не пытаться выведать подробности, чтобы лучше его узнать. Но и он, в свою очередь, не расспрашивал ее о прошлом. Эта ситуация ее вполне устраивала. Очень устраивала. Она не хочет лгать, но правду она никогда не сможет ему сказать. Какой в этом смысл? В их связи нет будущего, так зачем сообщать ему о матери-наркоманке? Зачем выносить боль, видя, как презрительно скривились у него губы? В мире, где каждый стремится к совершенству и осуждает других, Дарси быстро поняла, что самое лучшее – это убрать скелет в шкаф как можно глубже.
– Ты ведь понял, что я сэкономила деньги за авиабилет и одежду?
– Да, Дарси, я понял. – Губы у него дрогнули, и он бросил на нее насмешливый взгляд. – Богатому человеку, у которого слишком много денег, бедная девушка показывает, сколько он мог бы сэкономить, если бы покупал вещи в обычных магазинах. Я все понял.
– Не надо насмехаться, Ренцо. Я хочу их тебе вернуть – деньги у меня в сумке.
– Но я не хочу, чтобы ты их возвращала. Когда же ты поймешь? У меня денег более чем достаточно. И если тебе будет легче, то знай – я восхищен твоей находчивостью, а также нежеланием быть соблазненной моим богатством. Редкое качество.
Наступило молчание.
– Мы оба знаем, что меня соблазнили не твои деньги, Ренцо.
Она не собиралась этого говорить, но это были честные слова и объясняли, почему с самого начала она потянулась к нему. Не его деньги, не его высокое положение пленили ее, а он сам – привлекательный и неотразимый. Дарси услышала, как он вздохнул:
– Madonna mia. Ты вынуждаешь меня свернуть на ближайшую стоянку и сделать то, что я очень хочу сделать, начиная с нашей первой встречи.
11 
