Особенно,... 
68 
К тому времени, как в конце выходных после Дня труда Шарль-Эдуар и Мария решили перебраться из Вермонта в Нью-Йорк, она окрепла, загорела и была безмятежно счастлива, а его ярко-голубые глаза сияли на загорелом лице, под крылом белых волос. Одетый в голубую рубашку, джинсы и эспадрильи, с красным свитером на плечах, он вышел из машины, остановившейся перед домом номер сорок четыре на Чарлз-стрит, и принялся разгружать чемоданы, пакеты свежих овощей и фруктов из сада Марии и с вермонтского рынка. Вздохнув, Мария обвела взглядом дом, думая о том, что без Эйлин он будет совсем другим. Девушка придавала ему очарование молодости.
Крис и Йен были дома и сразу услышали, что кто-то приехал. Спустившись в холл, они с удивлением увидели Шарля-Эдуара, который явно прибыл из Вермонта вместе с Марией. Крис понял, в чем дело, заметив, какие у обоих счастливые лица, и уже в который раз пожалел о том, что француз женат. Эти двое казались идеальной парой.
— Добро пожаловать домой! — воскликнул Крис, спускаясь по ступенькам. Йен держал в руках печенье, под носом у него белели молочные усы. Он широко улыбнулся Марии и кинулся в раскрытые объятия Шарля-Эдуара.
— У меня в ухе яйцо! — с ходу объявил мальчик, но француз вынул вместо яйца монетку и вручил ему.
— Яйцо купили, извольте получить, — сказал он, расцеловал Йена в обе щеки и обнялся с Крисом, к тому времени уже успевшим привыкнуть к французской манере здороваться. Йен помог перенести в кухню пакеты с продуктами, тем временем Крис шепотом объяснил Марии, что Йен ничего не знает про Эйлин. Мальчику сказали, что она переехала в Калифорнию к родителям, что отчасти было правдой. Отец умолчал только о том, что уехала Эйлин в урне, в виде горстки серого праха. Узнав, что ее убили прямо здесь, в доме, Йен мог перепугаться насмерть, а ему и без того хватало бед с матерью. Мария согласилась, что так будет правильно, и пообещала попросить Шарля-Эдуара никогда не упоминать ни об убийстве, ни о смерти Эйлин. Думать о ней было грустно всем. Мария обняла Криса, они обменялись теплыми понимающими взглядами.
— Как прошло лето? — спросил Крис. — Мы прекрасно отдохнули на Виньярде. — Он и вправду выглядел посвежевшим, как и Йен, здоровым и загорелым, как и Мария. Если не считать трагедии с Эйлин, отпуск в этом году удался у всех.
— А мы вдвоем чудесно провели время в Вермонте! — сияя, сообщила Мария. — Ну а в Европе всегда замечательно. Я пробыла там месяц — теперь уже кажется, что это было давным-давно.
Крис и Йен вернулись с Виньярда неделю назад. На первый взгляд в доме ничто не напоминало о трагедии. Только комнаты Эйлин наверху были заперты, да Франческа наконец купила мебель в гостиную, на замену той, которую Тодд увез восемь месяцев назад. Комната приобрела настолько уютный вид, что Франческа окончательно передумала продавать дом, несмотря на убийство Эйлин. Так она и сказала вернувшемуся Крису. Да, смерть Эйлин — трагедия, но жизнь продолжается. Крис одобрил ее решение и вздохнул с облегчением. Здесь они с Йеном были счастливы. Обстановка как нельзя лучше подходила для обоих, Крис уже не представлял себе жизни без Марии и Франчески, любимых «тетушек» Йена. Однако вскоре стало ясно, что Йен не забыл и Эйлин — он вспоминал книжки, которые она ему читала, и птичек-оригами, которых они мастерили вместе.
Как всегда, когда Мария была дома, все собрались на кухне. На плите разогревался грибной суп, который она приготовила еще в Вермонте, утром накануне отъезда. От кастрюли исходил восхитительный запах. Шарль-Эдуар опять показывал фокусы с яйцом визжащему от удовольствия Йену. Дом вдруг наполнился приятными ароматами, радостью, шумом и смехом. Когда Крис и Йен только вернулись, поначалу дом показался им мрачным, притихшим, словно погруженным в траур. А теперь перемены к лучшему стали очевидными. Мария и Шарль-Эдуар привнесли в дом энергию и жизнь. Без них здесь было слишком тихо.
Отперев входную дверь, вернувшаяся с работы Франческа сразу услышала доносящийся из кухни смех. Улыбаясь, она направилась прямиком в кухню и увидела Марию в переднике, хозяйничающую у плиты. В духовке уже стояла курица, приготовленная к ужину. Шарль-Эдуар переложил на блюдо собственноручно приготовленный паштет, поднял голову, увидел Франческу и бросился к ней с объятиями и поцелуями.
— А-а, la chatelaine! — с удовольствием воскликнул он, назвав ее «владелицей замка». Дом на Чарлз-стрит едва ли можно было назвать замком, но его успели полюбить все. — Франческа, тебе удивительно идет загар.
68 
