Особенно,... 
64 
– Ты сделала обширные выводы из очень малочисленных данных.
– Этим детективы и отличаются, Джесс!
Всю дорогу обратно в ХИ, больше пересекая магистрали, чем следуя по ним, Джесс взвешивала в уме доводы «за» и «против». Она пообещала Уолтеру свободу на время своего отсутствия и сейчас рассматривала возможность лишить его этой свободы. Способен ли он понять, что, запирая его в его комнате, она на самом деле обеспечивает ему защиту?
Уолтер ждал в кабинете Джесс, одетый в свою извечную серую униформу из футболки и шорт. Он очень плохо различал цвета и считал свой серый обворожительным оттенком зеленого. Но насколько любой из нас может быть уверен, что видит именно красный цвет, или зеленый, или серый? Как он, при своем дальтонизме, различал цветные полоски на кодовых ленточках, которыми были перевязаны папки, доктор могла только гадать. Но он никогда их не путал и настаивал на том, что видит цвета. Просто не те цвета, что видела она. Но как он узнает, что они разные? Что является у него стандартом для сопоставления?
– Не засиживайся сегодня за работой, – сказал Уолтер с этой своей странной, забавной авторитарностью. – Ты едешь в Бостон на машине?
– Нет, я сяду на местный самолет в Холломанском аэропорту.
– Я тут думал… – начал он, сосредоточенно открывая сейф.
– О чем ты думал, Уолтер?
Перед этим Джесс отодвинула свое кресло в сторону, чтобы ему было удобнее манипулировать сейфом; сейчас она наклонила кресло вперед и неподвижно уставилась на него широко открытыми темными глазами.
– Что, если ты запрешь меня в моей комнате здесь, в ХИ, на то время, пока будешь в Бостоне, Джесс? Если появится тот Не-Уолтер, самое большее, что он сможет сделать, это порушить комнату. Я не ожидаю появления Не-Уолтера, он затерялся в старой мгле, но лучше мне подстраховаться, чем потом жалеть. Прошу тебя, – сказал Уолтер, одновременно крутя наборный диск.
– Когда-нибудь, дорогой друг Уолтер, меня здесь действительно не будет. Не одни предстоящие выходные, а долгие годы. А пока я скоро вернусь. Вероятно, ранним вечером в воскресенье.
– Запри меня, Джесс, пожалуйста!
– Поразительно! – вырвалось у нее.
– Ты меня запрешь?
– Коль скоро ты сам так решил, Уолтер – да, запру. С радостью!
Ночь с субботы на воскресенье, 16–17 августа 1969 года
Это выглядело как размещение в роскошном отеле, укомплектованном смежной со спальней ванной комнатой, где находились большая душевая кабина и ванна-джакузи. Но за изящными тканями цвета лайма и ультрамарина и окрашенным в белый цвет деревом располагалась такая стеновая конструкция, какой не мог бы иметь ни один отель: дюймовой толщины стальные брусья, очень специфическая электропроводка и, разделенные шестью дюймами вакуума, две оконные панели из армированного стекла, такие толстые, что вид из окна имел желтоватый оттенок. Как только обитатель оказывался внутри и на кодовом дверном замке был набран код данного дня, он был приговорен оставаться здесь, пока замок не отопрут, а это предполагало возможность срабатывания сигнализации, наподобие туманного горна на океанском лайнере.
Уолтер Дженкинс знал все об этой комнате, специально созданной для него более двух лет назад, после того как Джесс закончила лечебно-терапевтические оперативные вмешательства и изгнала прежнего Уолтера. Успехи Уолтера и перспективы его будущих улучшений сделали камеру в Психушке до такой степени нежелательной для него, что она стала представлять собой угрозу этим успехам и улучшениям. Джесс начала добиваться ассигнований, необходимых для того, чтобы заключить его под стражу уже в самом ХИ, и победила. Психушка теперь уже не служила цели обезвредить Уолтера, а существовала лишь как страховка для успокоения сотрудников, неофициально предоставивших ему свободу передвижения. При таком устрашающем послужном списке, как у него, людям было крайне трудно поверить, что то чудовище, каким он был раньше, больше в нем не живет. Ари Мелос и Кастильоне верили в него, но ХИ держался на медсестрах, санитарах, лаборантах и разнообразном обслуживающем персонале, а именно среди этих людей таились остатки прежнего ужаса. Пока Джесс находилась на территории института, эти страхи дремали; когда же она уходила, некоторые работники чувствовали себя неспокойно.
Уолтер прекрасно все это знал, и никто, включая Джесс, не замечал, как превосходно он научился орудовать этими знаниями. Так, например, в том случае, когда оборудовали его комнату. Рабочие почувствовали симпатию к парню, что околачивался вокруг с этим своим армейским видом, который придавали ему футболка и шорты. Он сделался для них полуталисманом, полуподмастерьем, ибо демонстрировал замечательную мастеровитость, и, когда получал какое-нибудь задание, выполнял его настолько хорошо, что вызывал восхищение. Когда степень его технических возможностей стала более очевидной, ему доверили управление местной мастерской. Ограниченный в постижении абстрактных понятий, ум Уолтера не мог расценить реакции других людей как наивные, но именно такими они являлись, и это относилось в той же мере к психиатрам, в какой и к строителям, которые сооружали его новое жилище.
64 
