36 
— Достаточно для чего? — спросил герцог.
Шимона промолчала, и герцог воскликнул почти гневно:
— Ну почему вы ведете себя так загадочно? Почему смущаете мой покой, не давая никаких объяснений? Вы собираетесь уйти отсюда, оставив меня в полнейшем неведении относительно вас. Я по-прежнему знаю о вас не больше, чем в ту минуту, когда вы впервые переступили мой порог!
Шимона снова ничего не ответила, а герцог, немного подумав, сказал:
— Впрочем, это не совсем так. За эти дни я узнал о вас очень много. О вашем характере, вашей натуре, вашем очаровании и… чистоте.
Он сжал руку в кулак и с силой ударил по каминной полке.
— Зная о моих чувствах к вам, неужели вы в самом деле полагаете, что можете завтра просто исчезнуть из моей жизни и я больше никогда вас не увижу? Это невозможно! Совершенно невозможно!
— И все же… вам придется… с этим смириться…
Помолчав немного, Шимона добавила:
— Впрочем, если для вас это важно… я могу обещать… не поступать на сцену.
— А тогда что же вы намерены делать? Куда идти?
— Я собираюсь… за границу.
— За границу? — как эхо повторил герцог. — Будете жить там? Неужели вы считаете, что это разумный шаг? Ведь в любой момент между Францией и Англией может снова вспыхнуть война.
— Италию она вряд ли заденет, — не успев подумать, отозвалась Шимона.
— Значит, вы намерены отправиться в Италию!
Шимона поняла, что выдала себя, и на этот раз решила промолчать.
— Мне кажется, что если вы в этом году поедете в Италию, то не сможете потом вернуться.
Он подошел к ней ближе.
— С кем вы едете? С мужчиной, который увозит вас из родной страны, от всего вам дорогого и близкого? Вы собираетесь выйти за него замуж?
Шимона глубоко вздохнула.
— Я не могу ответить на эти вопросы, ваше сиятельство. По-моему, будет разумнее, если я сейчас же отправлюсь спать.
— Возможно, это и в самом деле разумно, — возразил герцог, — но я не намерен отпускать вас, пока не получу правдивые ответы на свои вопросы.
— Мне очень жаль огорчать вас, но…
— Я ведь просил вас доверять мне.
— Мне бы тоже этого хотелось… но я не могу этого сделать… Клянусь вам, я действительно не могу, иначе… я бы так не поступила.
В ее тоне слышалась отчаянная мольба. Герцог взял Шимону за подбородок и повернул к себе ее лицо.
— Как вы можете лгать, — спросил он, с трудом сдерживая гнев, — имея такой ангельский вид?
— Я… не лгу вам…
Шимона выговорила эти слова с трудом — прикосновение пальцев герцога наполняло ее каким-то странным, дотоле неведомым ощущением.
Он, не отпуская ее лица, чуть придвинулся к ней и внимательно посмотрел в глаза.
— Вы так прекрасны! — произнес герцог. — Так удивительно, неповторимо прекрасны!..
От звука его голоса у Шимоны перехватило дыхание. В горле как будто застрял комок, мешавший ей говорить. Словно желая оградить себя от чего-то, Шимона беспомощным жестом вытянула вперед руки.
— Пожалуйста, прошу вас… — умоляла она. — Вы меня пугаете…
Герцог отпустил ее подбородок.
— Я вовсе не хотел напугать вас. Просто вы сводите меня с ума!
Огонь, вспыхнувший в его глазах, заставил Шимону затрепетать всем телом. С трудом овладев собой, она, запинаясь, сказала:
— Вы… вы скоро забудете меня… Позвольте, ваше сиятельство… поблагодарить вас… за вашу доброту…
— И это все? — воскликнул герцог. — Ну что еще я могу сказать? Как мне убедить вас, чтобы вы не уходили?
— Я должна идти, — твердо сказала Шимона. — Нам больше… нечего сказать друг другу… Не делайте наше расставание… еще тяжелее…
— Но почему, почему? — воскликнул герцог. — Почему вы не можете рассказать мне правду о себе? Что за тайну скрываете?
Шимона отвернулась от него и взяла с дивана конверт.
— Спокойной ночи, ваше сиятельство…
— Если вы действительно намерены никогда больше со мной не встречаться, — сказал герцог, — и твердо решили уехать за границу, где я не смогу вас найти, позвольте мне хотя бы поцеловать вас на прощание!
Шимона ничего не ответила, а герцог добавил с горькой улыбкой:
— По-моему, я не многого прошу. И уверяю вас, я впервые в жизни обращаюсь к женщине с подобной просьбой!
Взглянув на встревоженное личико Шимоны, он проникновенно произнес:
— Наверное, вас еще не целовал ни один мужчина, и я готов отдать свою бессмертную душу за право быть первым!
36 
