35 
– Тогда, возможно, в следующий раз тебе не стоит так напрягаться, – заявил он, глядя на ее замысловатую прическу, – раз это приводит тебя в такое плохое настроение.
Это была одна из их маленьких ссор. Кайли хотелось рассеять атмосферу напряжения, которое все еще чувствовалось между ними, когда они садились в машину. Она вовсе не собиралась дуться. Она положила руку Аристону на колено и почувствовала, как напряглись его мышцы.
– Извини, я была не права.
Он повернул к ней голову. Уличные огни, отбрасывая глубокие тени, делали его лицо похожим на античную маску.
– Не беспокойся, – сказал Аристон. – Это все твои гормоны.
Ей хотелось крикнуть, что не все можно списать на ее чертовы гормоны, но Кайли понимала, что такая бурная реакция не позволила бы Аристону серьезно отнестись к ее словам. Она опустила глаза на свой живот. Может быть, лучше тогда просто сказать ему, что ее беспокоит?
– Аристон…
– Что?
Она замялась:
– Нам действительно нужно так много прислуги в доме?
Он внимательно посмотрел на нее:
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.
Кайли пожала плечами:
– У нас есть экономка, горничная, повар, шофер, секретарь… и еще человек, который приходит раз в неделю, чтобы полить растения на террасе.
– И что? Это большая квартира. У каждого из них там есть своя роль.
– Да, я знаю. Но, может, и я могла быть чем-то полезна.
– Полезна? – Аристон нахмурился. – В чем?
– Ну… не знаю. Например, делая что-то по хозяйству. Чтобы чувствовать себя живым человеком, а не глупой куклой, которая сама ничего не может. Еще я люблю готовить. – Кайли прикусила губу. – Но когда я на днях предложила Марии почистить картошку, она посмотрела на меня так, словно я собиралась взорвать бомбу.
– Вероятно, она не думала, что это приемлемо.
– А почему это неприемлемо?
– Потому… – Аристон с шумом втянул воздух в сквозь зубы, даже не пытаясь скрыть раздражение, – что ты не моя прислуга, Кайли. Ты моя жена, хозяйка моей квартиры, и я бы предпочел, чтобы вела себя подобающим образом.
– Ты сказал это так, будто тебе стыдно за меня.
– Не говори ерунды. Но ты должна понять, что невозможно болтаться между двумя мирами. Ты не можешь в одну минуту чистить картошку, а в следующую – отдавать приказы. Нужно четко представлять свою роль и не ставить никого в неловкое положение. Ты понимаешь?
Помедлив, Кайли кивнула:
– Пожалуй.
Аристон взял ее за руку:
– Уверен, как только у тебя появится ребенок, все уладится.
– Вероятно. По крайней мере, тогда я смогу что-то делать.
– Хотя, конечно, нам понадобится няня.
Кайли подумала, что ослышалась.
– Что ты сказал? – Ее сердце пустилось вскачь от какого-то темного, безымянного страха.
– Няня. Няня для ребенка.
– Но я думала, что, учитывая твой опыт с Павлосом, ты вряд ли ты захочешь, чтобы с твоим ребенком находился чужой человек?
Кайли увидела, как потемнело его лицо. Был ли Аристон недоволен, что она осмелилась затронуть тему, которую он закрыл в ночь после их свадьбы?
– Конечно, ты можешь рассчитывать на мою помощь, но большую часть дня я буду занят на работе…
– И?.. – спросила она, заметив, что он недоговаривает.
В его глазах блеснул отсвет уличных фонарей, когда машина остановилась у ресторана.
– И моему сыну нужна няня-гречанка, чтобы он рос, хорошо владея своим родным языком. Что совершенно необходимо, учитывая наследство, которое он получит.
Эти слова продолжали звучать у нее голове, когда они вошли в один из лучших греческих ресторанов в Лондоне – по крайней мере, так сказал Аристон. Кайли же, казалось, не замечала ничего – ни впечатляющего интерьера с ярко-синим потолком и парящими мраморными колоннами, словно в храме, ни изумительной музыки флейт в сопровождении арфы, настолько ее поразили эти слова. Ей едва удалось сосредоточиться, чтобы запомнить имена коллег Аристона и их прекрасных жен – стройных, холеных, черноволосых. Снова и снова она повторяла их про себя, словно ребенок таблицу умножения. Тео и Анна. Никос и Корина. Костас и Мария.
И конечно, все они то и дело переходили на греческий. А почему, собственно, нет, если это их родной язык? Потом они снова переключались на английский, но Кайли все равно чувствовала себя посторонней. И так же будет, когда у меня появится малыш, подумала она с горечью. Мамаша-англичанка, с трудом понимающая собственного ребенка. Кайли всегда будет в стороне, словно молчаливый призрак… Если только она что-нибудь не придумает. Не возьмет инициативу в свои руки. И вообще, с каких это пор она стала такой размазней?
35 
