11 
Красавицы Парижа, которыми восхищалась вся Европа, ожидали, что их расположения будут добиваться при помощи невиданной расточительности, что могли себе позволить только недавно разбогатевшие.
Аристократы Ancien Regime, подобные Жан-Пьеру, старались поддерживать хотя бы видимость благополучия и не могли тратить деньги на что-либо экстравагантное или ненужное.
Маркиз понимал, что вынужден будет всю жизнь перебиваться имеющимися у него скудными средствами и что возможность жить в замке бесплатно — это удача.
Абсолютно все в этом здании приводило Жан-Пьера в тяжкое уныние, и он в какой-то степени жалел, что является его хозяином. Замок был слишком большим и угнетающим, особенно сейчас, когда маркиз плохо себя чувствовал.
Жан-Пьер окинул взглядом стены с облупленной штукатуркой, треснутые окна и спросил себя, с чего начать, чтобы сделать замок приютом больного человека.
Маркиз долго сидел на скрипящем стуле.
Он чувствовал себя совершенно разбитым, а рана причиняла боль, какой он уже давно не испытывал.
Жан-Пьер решил лечь в постель, и ему стоило труда подняться по лестнице, ковер которой остался на месте, поскольку был слишком обветшалым, чтобы его стоило красть.
Маркиз шаткой поступью пошел по широкому коридору, ведущему в спальню хозяина дома, которая, как отметил месье Бове, была более-менее пригодной для жилья.
Маркиз с благодарностью заметил, что смотритель перетащил в спальню сундук, который не попался под руку ворам, и несколько стульев, требующих починки.
Огромная кровать с изголовьем, на котором был вырезан герб де Кастильонов, осталась нетронутой, и маркиз увидел, что Густав застелил ее бельем, привезенным еще из Лондона. Оно было оторочено кружевами и выглядело немного нелепо на фоне ободранных стен.
Те были подпорчены сыростью, равно как и расписанный по центру потолок.
— Я так устал, Густав, — вздохнул маркиз, входя в комнату, — и должен прилечь.
— Немедленно ложитесь в постель, — твердо сказал Густав. — Все это было для вас чересчур, и, как я говорил перед отъездом, надо было остаться в Париже чуть дольше, какой он ни есть дорогой.
— Слишком дорогой для меня, — ответил Жан-Пьер.
Он почувствовал, что у него кружится голова, и ничего больше не говорил, пока Густав раздевал его и помогал улечься в постель.
Густав дал маркизу выпить лекарство, которым снабдил его врач перед выпиской из больницы.
— Если боль будет нестерпимой, — сказал тот, — выпейте шесть капель с небольшим количеством воды. Когда проснетесь, боль обязательно пройдет или стихнет.
Поскольку маркиз твердо решил поправиться, он не притрагивался к наркотическому зелью, пока был в Париже. Однако теперь выпил его с благодарностью.
Откинувшись на подушки, он закрыл глаза.
Густав с некоторым трудом задернул шторы, чтобы защитить комнату от вечернего солнца. Это были не те занавеси, которые шились для комнаты хозяина. Те уже давно исчезли, поскольку были сделаны из дорогого темно-красного бархата.
А эти были из числа тех штор, которые остались внизу. Хотя они и не подходили по размерам к окнам, какую-то часть света все-таки задерживали.
Густав стал приводить в порядок одежду хозяина. За этим занятием он решил, что сегодня нет нужды готовить молодому маркизу ужин. Он не станет просыпаться, чтобы его съесть.
Жан-Пьер спал до утра и проснулся с сухостью во рту и легкой головной болью.
* * *
Однако он с облегчением отметил, что плечо болит не так сильно, как накануне вечером.
Тем не менее желания вставать у него не возникло. Жан-Пьеру хватило благоразумия понять, что он страдает оттого, что сделал слишком много за слишком короткое время после выписки из больницы.
«Поскольку кроме бедности, упадка и непаханной земли смотреть не на что, — подумал он, — я останусь в постели».
Жан-Пьер боялся остаться на всю жизнь калекой, боялся никогда больше не сесть верхом на лошадь, о чем говорил Густав, и испытывал глубокий страх перед невозможностью передвигаться без посторонней помощи или поддержки.
Пока что он отказывался пользоваться при ходьбе тростью, однако равновесие держал с трудом.
Маркиз понимал, что, если встанет сейчас с кровати, может упасть на пол.
Густав зашел его навестить, как уже неоднократно делал сегодня, каждый раз находя хозяина крепко спящим. Теперь же он согласился с маркизом, что будет глупо с его стороны покидать постель.
11 
