Последние отзывы

  26  

— Вы не должны подниматься ко мне в номер, — предупредила его девушка. — Моя служанка, точнее, служанка мисс Хольц остановилась со мной, и ей покажется странным, что с вами нет дамы.

— Вы тоже считаете, что это странно? — спросил он с изумлением.

— Нет, совсем нет, меня это не смущает, — ответила Вада. — Я так хочу увидеть ваших друзей-символистов!

«Он и понятия не имеет, — подумала Вада, — какой неслыханно независимый поступок она совершает, приняв его приглашение».

Она нигде и никогда в жизни еще не бывала без присмотра.

Насколько она помнила, ей ни разу не представилась возможность самой выбрать для себя развлечение — будь то театр, вечеринка или даже знакомство с городскими достопримечательностями.

Все всегда заранее планировалось и готовилось. Валу возили с места на место или вкладывали в нее знания, словно она была куклой, — по мнению всех, именно это ей и было нужно.

Более того, она считала, что ее жизнь с предполагаемым мужем ничем не будет отличаться от ее жизни дома.

Мать миссис Хольц была англичанкой и регулярно навещала своих близких в Англии. Поэтому многие обычаи в доме Хольцев были заведены на английский манер.

Вада часто вспоминала, что ее отец не всегда выдерживал эти правила. Однажды он заявил:

— Мне совсем не интересно знать, что делают англичане и что они не делают! Я, черт возьми, американец и желаю вести себя, как все нормальные американцы!

Сейчас Вада уже не могла бы сказать, что обычно вызывало подобные вспышки, но хорошо помнила, что ее мать потом ходила с надутыми губами, пока отец не просил прощения.

Извинения охотно принимались; как правило, за ними следовал бриллиантовый браслет в коробочке, обтянутой атласным шелком.

Так могла ли она в такой ситуации, спрашивала себя Вада, отказаться от Богом посланной возможности в лице Пьера Вальмона — увидеть и услышать то, что всегда считала для себя недоступным?

Наконец ей сообщили, что он внизу. В сопровождении мальчика-слуги, неотразимого в своей униформе с блестящими пуговицами, Вада спустилась вниз и обнаружила Пьера в одной из гостиных на первом этаже отеля.

Его зеленый бархатный сюртук и развевающийся черный шелковый галстук, казалось, неуместны среди растений в кадках, больших генуэзских плюшевых диванов и стен, обтянутых дамастом, между многочисленных вертикальных зеркал в позолоченных рамах.

Вада нерешительно приближалась к нему. Она чувствовала, что он смотрит на нее не отрываясь, возможно даже, в душе критикует ее внешний вид.

Он молчал, и Вада проговорила первое, что пришло в голову:

— Я так боялась, что вы забудете зайти за мной.

Пьер Вальмон улыбнулся:

— Неужели вы действительно могли подумать, что я способен забыть о таком важном деле? Сказать по правде, я считал минуты.

Вада рассмеялась:

— Может быть, но я вам не верю. Наверно, такой банальный комплимент можно услышать от любого француза!

— Ну, тогда сказать его по-английски? — предложил он. — Я так ждал предстоящей встречи!

— Вы говорите по-английски! — Вада была в восторге.

— Я, конечно, не владею им так свободно, как вы французским.

— А вот этот комплимент я с радостью принимаю, — сказала Вада. — Он, пожалуй, стоит тех мучений и слез, которые я пролила, пока зубрила все эти ужасно сложные глаголы.

— Результат действительно впечатляющий и невероятный.

Вада снова почувствовала, что стесняется. Сейчас, когда они перешли на английский, она вдруг смутилась; этого не было, когда они говорили по-французски.

— Я думаю, — начал Пьер, — что сначала нам не мешало бы перекусить. В «Солей д'Ор»я могу рекомендовать вам атмосферу, но, к сожалению, не могу сделать того же в отношении еды.

— О, это было бы чудесно! — обрадовалась Вада. — Мне все время так хочется пойти в парижский ресторан, но боюсь, что такая возможность никогда не представится.

— Почему же?

— Я знаю, что в Париже двух женщин без сопровождения мужчин не обслуживают.

— Но здесь множество мест, где это не имеет никакого значения. Впрочем, если у вас в руках будет американский флаг, любой ресторан вас примет.

Вада поняла, что он над ней подшучивает, и ответила с вызовом:

— Вы хотите сказать, что американцы ведут себя так неординарно, что никто не удивляется, глядя на их выходки?

— Я бы сказал, они ведут себя отважно, а не вызывающе, — тихо произнес Пьер. — Так же и вы себя ведете… Ну что ж, вперед, мне еще нужно очень много вам показать!

  26