Особенно,... 
36 
Никогда еще секс не был для него таким… сжигающим. Он полностью потерял над собой контроль. Бывало, Марио подтрунивал над ним: «Наступит день, и ты не сможешь держаться отстраненно, Джио. Наступит день, когда ты встретишь женщину, с которой для тебя все изменится».
Джио завидовал легкости, с какой Марио влюблялся и остывал. Он так не мог. Ему казалось, что он не способен чувствовать. Однажды, когда Джио еще был маленьким, он подошел к отцу с моделью аэроплана, над которой трудился несколько часов. Он хотел сказать: «Я сделал это для тебя», но от холодного взгляда отца слова замерли у него на губах.
Отец, раздраженный его нерешительностью, что-то резко проговорил, и Джио до сих пор помнил, как задрожали его руки. Чем дольше он молчал, тем больше злился отец. Наконец он вырвал аэроплан из рук сына, бросил его на землю и принялся топтать.
Большая часть жестоких слов была забыта, но Джио не забыл ощущение предательства и боли. Его мать, пытающаяся вернуть расположение мужа, боялась защитить своего младшего сына.
В тот день он научился сдерживать себя – ради своей безопасности.
Валентина пошевелилась. Джио обрадовался, что она прервала его горькие воспоминания. Чувствуя, что его начинает пожирать медленный огонь, он поднялся и сел на кровать рядом с ней.
Ее янтарные глаза расширились. Дыхание у Джио перехватило, когда он увидел в них вопросы, готовые сорваться с губ женщины.
Он приложил палец к ее губам, наслаждаясь их нежностью и мягкостью.
– Ш-ш-ш, не говори ничего. Пусть все будет так, как есть.
Валентина нерешительно кивнула.
Джио отнял палец и хрипло спросил:
– Как ты себя чувствуешь? Болит?
Она молча покачала головой.
– Хорошо, – сказал он и наклонился, чтобы поцеловать ее.
Валентина перевернулась на спину, предлагая ему себя, и он вновь погрузился в обжигающее пламя страсти.
Глава 8
Валентина стояла в душе с закрытыми глазами, а Джио втирал ей в волосы шампунь. Она была готова замурлыкать от удовольствия. А еще ей хотелось покрыть поцелуями все его тело.
Прошедшей ночью и утром он бессчетное число раз возносил ее на небеса. Она и не знала, что в мире существует такое наслаждение.
Но больше всего Валентина боялась встретиться взглядом с Джио. Увидеть на его лице то же выражение, какое она заметила сегодня утром. Словно он мог видеть ее душу и знать все ее секреты.
Но избежать этого было невозможно. Джио объявил, что вымыл ее. С видимой неохотой Валентина открыла глаза и посмотрела на него. Джио выключил воду и оперся рукой о стену позади нее. Взгляд ее снова упал на татуировку.
Джио заметил, куда она смотрит, и в то же мгновение температура в ванной понизилась. Он быстро закутал Валентину в большое мягкое полотенце, а другое накинул себе на бедра.
Испытывая любопытство, она последовала за Джио в спальню. Он принялся вытирать волосы. Валентина отчаянно старалась не глазеть на его обнаженную спину и четко очерченные ягодицы.
Она повязала полотенце наподобие саронга и не стала обращать внимание на то, что на пол стекает вода. Потом поинтересовалась:
– Что это за отметины?
Джио нахмурился. На секунду его лицо приобрело невероятное – молодое, ранимое – выражение, а затем он снова обвязал полотенце вокруг бедер и скрестил руки, пряча тату.
Чувствуя, как в ней поднимается отчаяние, Валентина заставила его опустить руки:
– Почему ты не хочешь об этом говорить? Это же просто тату…
– Именно, – процедил сквозь зубы Джио.
Она изучала отметины, выполненные черными чернилами.
– Выглядят как римские цифры, – произнесла она. – Какая дата? Четыре… пять…
Неожиданно она поняла, что означают четыре и пять. Марио умер четвертого мая…
Кровь отхлынула от ее лица. Джио выругался вполголоса и подвел Валентину к кровати.
– Это дата гибели Марио, – неохотно признался он.
– Но… – Она пыталась сформулировать свою мысль, однако ей это не удавалось. – Почему?
Джио снова выругался и подошел к окну. Спина его была напряжена. Не поворачиваясь, он произнес бесцветным голосом:
– Мне нужно было как-то отметить дату, когда… закончилась жизнь Марио. И моя.
Еще вчера Валентина подскочила бы к нему и едко напомнила бы, что его жизнь не закончилась. Но после близости с ним тяжело было воскресить ярость, за которую она долго цеплялась. Это было то, чего она так боялась.
Опустив глаза, Валентина подошла к Джио, взяла его руку и повернула ее так, чтобы видеть татуировку. Неожиданно женщину охватила паника. Она хотела прикоснуться губами к тату, поцеловать Джио, вобрать в себя его боль… но это было невозможно. Прошедшая ночь была забыта. Валентина отступила на шаг и пробормотала:
36 
