24 
— Именно это удалось выяснить Хардвеллу.
— И он узнал, что я люблю, когда на обед подают телятину в соусе?
Глаза Вульфа оживленно засверкали.
— Да.
Джулию словно жаром обдало, ее захлестнула волна негодования.
— Понятно. В таком случае, мне, видимо, следует благодарить за внимание и заботу Хардвелла, а не моего мужа.
Ее дерзкое замечание сняло, казалось, камень с души Вульфа. Напряжение в его теле и лице спало.
— Вашего мужа? — Он с притворным недоумением пошарил глазами по комнате. — Какую роль и из какой пьесы вы играете, леди Джулия? Вас послушать, можно поверить, что мы с вами влюбленная парочка.
Джулия стала пунцовой.
— А если послушать вас, то я для вас нечто этой вазы на столе. Вам не нужна жена, вам нужна только собственность.
Брейдер рассмеялся, довольный ее словами.
— Верно, мне не нужна была жена.
— В таком случае, что вы собираетесь делать? Теперь, когда у вас все-таки появилась жена, мистер Вульф?
Его глаза загорелись.
— Верно, появилась. Не так ли, миссис Вульф?
Он двинулся по направлении к Джулии, которая перед лицом его неторопливого, но неотвратимого приближения почувствовала, как вся ее ярость рассеивается, словно утренний туман. Она покорно застыла в ожидании следующего поворота в их совместной игре.
Остановившись перед Джулией, Вульф мягким и ласковым голосом повторил.
— Да, у меня теперь есть жена, не так ли? — Жар его дыхания окутал ее волосы. Его длинные пальцы прошлись по извилистой линии ее подбородка, затем приподняли вверх ее лицо. — И очень красивая жена. — Он откинул ее волосы с плеч. Тело Джулии затрепетало от этого завораживающего голоса. Она неожиданно прильнула к телу Брейдера. Он — мой муж, мелькнуло в ее сознании. От первого нежного прикосновения его губ, поцеловавших тонкий изгиб уха, Джулии захотелось устремиться вверх к звездному небу.
Она с наслаждением вздохнула. В ответ на тонкий вздох губы Брейдера скользнули вниз по пылающей щеке и впились в ее губы с такой страстью, которая делала их поцелуй в церкви целомудренным, как поцелуй ребенка.
Подчиняясь инстинкту, Джулия раскрыла губы, готовая принять страсть Вульфа. Ее руки неосознанно обвили его могучую шею. Ощущение языка Брейдера напоминало Джулии воспетую влюбленными и поэтами пищу богов.
Его руки жадно обхватили хрупкие плечи девушки и с силой сжали их. Ноги Джулии мгновенно ослабли и подкосились. Судорожно скользнув рукой по его груди, она схватилась за полу его пиджака, чтобы не упасть.
Губы Брейдера не отпускали ее губы. Наконец они слегка отстранились друг от друга, разомкнув уста, чтобы сделать глоток воздуха. Затем Брейдер зарылся лицом в шею Джулии, нежно покусывая ее шелковистую кожу. Одной рукой он прижимал девушку к себе, вторая медленно заскользила по телу вверх к груди.
Его прикосновение, такое ощутимое даже через плотную фланелевую рубашку, обожгло и в то же время удивило ее. Жизнь существовала сейчас лишь в точках прикосновения их тел. Джулия жаждала этих прикосновений. Она затаила дыхание и еще плотнее прижалась к мужу. Ни один мужчина, даже Лоренс, которого она любила, не вызывал такого бешенного биения ее сердца, готового выпрыгнуть из груди, и такого безудержного желания раствориться в волшебных ощущениях, сводивших с ума.
Должно быть, зачать ребенка с этим мужчиной будет очень просто, подумала она.
Его губы снова прикоснулись к ее уху. Низкий и приглушенный голос вернул Джулию из заоблачных далей на землю.
— Моя красавица-жена в первую брачную ночь закуталась в грубую фланель. — Он слегка отстранился от нее. — Я никогда не буду достоин вас, не так ли?
Горечь, прозвучавшая в его голосе, разрушила чары, которыми он несколько мгновений назад околдовал Джулию.
— Я… Я не понимаю. О чем вы говорите?
— Понимаете, прекрасно понимаете. — Он опустил глаза на свою руку, которая по-прежнему покрывала ладонью ее грудь. Пальцами он провел по соску, который мгновенно отозвался на прикосновение: набух и напрягся. Джулия горела желанием ощутить снова и снова упругость его рук. Ей хотелось поцелуем закрыть его рот и прекратить ненужные разговоры. Но, застигнутая врасплох, она стиснула зубы и промолчала.
Вульф резко отстранил жену от себя.
— Вы такая же, как все чванливые аристократы, которые кичатся своей благородной кровью. Но не думайте, что вы облагодетельствовали меня, оказав великую честь.
24 
