25 
Джулия изумленно округлила глаза. Затем собрала все свое мужество, чтобы возразить:
— Неправда!
— Неужели? А Лоренса Алькорна вы тоже ждали в старой фланелевой ночной рубашке? Признайтесь, вы сами бросились в его объятия или вынудили его прийти и приняли с видом королевы, дающей аудиенцию безродному просителю?
Глядя на него, Джулия пришла в ярость. Фланелевая рубашка было единственное, что она могла надеть в постель, ничего другого просто не осталось. Но она готова была скорее продать душу дьяволу, чем признаться в этом.
— В моих венах течет кровь предков, достойная история которых насчитывает восемь веков. Мои прародители подписывали Великую хартию вольностей[7] и стояли рядом с Чарльзом Вторым. И как бы низко жизнь не вынудила меня упасть, ничто не уничтожит мою гордость, доставшуюся мне в наследство от главных предков.
— Судя по вашей репутации, мадам, — откликнулся Брейдер, зловеще сверкая глазами. — Я хорошо представляю, насколько низко вас жизнь вынудила упасть.
Джулия размахнулась, но Брейдер успел перехватить ее руку в воздухе, схватив за запястье прежде, чем ее ладонь дотронулась до его щеки.
— Один раз вам удалось ударить меня, Джулия, но второго раза не будет. Я не позволю. Давайте покончим с этим раз и навсегда и поставим все точки над «i». Вы и ваша семья дали предельно ясно понять, что я не достоин вас. Прекрасно, я согласен. Но ради Кимбервуда мне пришлось связать себя узами брака с женщиной, которая меня не интересовала и которую я не желал…
— Лжец! Возможно, я вас не интересую, но вы желаете меня! — От ярости Джулия потеряла голову и пошла на необдуманный шаг. Не колеблясь ни секунды, она приблизилась к нему, всем телом прижалась к его телу, с вызывающим видом ожидая, посмеет ли он отрицать правду.
Брейдер мрачно усмехнулся, разжал ее руки и шагнул назад.
— А-а! Я же мужчина. Но мне недостаточно одной вашей красоты. Я гордый человек. И я ничего не приму от женщины, которая не считается ни с чем, кроме своих капризов и прихотей, и смотрит на людей с точки зрения своего благородного происхождения. Ступайте своей дорогой, леди Джулия. Я открыл для вас счет в банке и заверяю, что деньги будут поступать на него ежемесячно. Вы можете жить в Лондоне. Мне все равно, где вы, с кем вы и чем занимаетесь.
Прежде чем Джулия успела ответить, он развернулся, стремительно вышел из спальни и захлопнул за собой дверь так, словно за ним гнался сам дьявол.
Остолбенев, Джулия смотрела на закрытую дверь. Он покинул ее! Ее тело еще ощущало страсть, которую разбудили его прикосновения. Она нерешительно шагнула к двери.
Сметающая все на своем пути ярость сменилась опустошенным чувством утраты, тоски по несбывшейся мечте.
Вернувшись к туалетному столику, Джулия схватила вазу и со злостью бросила ее Брейдеру вслед. Ваза разбилась о дверь, мелкие кусочки разлетелись по комнате.
— Вы ошибаетесь Брейдер Вульф, — закричала девушка. — Сейчас вы чувствуете то же, что и я. И как бы вы не скрывали, вы знаете, что желаете меня…
Она задохнулась от подступивших к горлу рыданий. С ужасом осознав, что кричит как безродная визгливая уличная торговка рыбой, она безвольно опустилась на кровать. Нужно взять себя в руки и вспомнить о чувстве собственного достоинства! Даже после той жуткой ночи с братом Джеффри и после того, как Лоренс предал ее и выставил на посмешище перед всем светом, она не чувствовала себя такой разбитой и подавленной.
Из комнаты Вульфа не доносилось ни звука.
Сжавшись в комок, Джулия легла на постель. На свое брачное ложе. Она пыталась изо всех сил вернуть самообладание. Она по-прежнему оставалась Джулией Маркхем. А леди Джулия Маркхем не должна бросать вещи в людей. Леди Джулия Маркхем не обязана оправдываться перед торговцем без роду-племени. Леди Джулия Маркхем не может предлагать свое тело мужчине как обычная проститутка. Слова подобно заклинаниям снова и снова проносились в ее сознании, пока она, совсем обессилив, не впала в тревожное забытье.
На следующее утро Джулия спускалась по ступенькам Фолкс Холла, готовая завоевать мужчину, который именовался ее мужем. Нарождавшийся новый светлый день прибавил ей сил, вдохновения и надежд.
Прошлой ночью Брейдер говорил отвратительные вещи о ней. Но он приподнял завесу и над некоторыми своими тайнами.
Во-первых, он был горделив. Джулия понимала и признавала чувство гордости. И поклялась себе, что никогда больше не даст ему повода испытать чувство стыда за нее. С Лоренсом она вела себя наивно и неразумно. Но из печального наивного прошлого она извлекла один важный урок: прошлое невозможно изменить. То, что Брейдер слышал историю о ней и Лоренсе Алькорне, не удивило Джулию. Но она хотела доказать ему, что теперь научилась поступать осмотрительно в жизни… и собиралась и дальше проявлять осторожность и благоразумие.
25 
