60 
Он положил это для меня.
Открыв альбом, резкими штрихами набросала его лицо на фоне той части собора Нотр-Дам, где я видела самую жуткую химеру. Ту, которая, прислонившись к перилам у входа, устремила свой злобный взгляд в сторону Дома инвалидов.
Рисование чудесным образом утешило меня.
Марта вернулась и принялась за уборку. Она застелила постель и выгребла золу из камина, приготовив новую порцию дров.
Мне хотелось закричать, потому что все это выглядело так же обыденно, как если бы я гостила у друзей.
— Если угодно, я принесу ваш dejeuner[17] в половине первого, — обратилась она ко мне.
— Откуда мне знать, не подсыплете ли вы мне туда еще что-нибудь?
— Таких указаний не было.
Мне хотелось расхохотаться, но я понимала, что это было бы сродни истерике, и потому сдержалась.
Марта принесла обед — необыкновенно вкусный суп, мясо, салат и фрукты.
Я все это съела на удивление охотно, а спустя некоторое время она вернулась, чтобы забрать поднос и тарелки.
— Вам следовало бы немного отдохнуть, — проговорила Марта. — Это поможет… преодолеть воздействие того снотворного… Наверняка вы все еще ощущаете вялость.
Безумие, подумала я. Все это происходит не со мной.
Однако послушалась ее совета и легла в постель. А затем уснула, причем спала долго и крепко. Когда проснулась, первой мыслью было: он придет снова. Конечно же, он придет. Иначе зачем меня запирать?
Когда начало смеркаться, вновь пришла Марта. Она принесла воду, и я еще раз помылась. Слышно было, как она возится в столовой. Заглянув в полуоткрытую дверь, я увидела, что Марта накрывает стол на двоих. В центре стола красовался серебряный канделябр.
Вот как, еще и ужинать с ним! Ни за что! Я не сяду с ним за один стол.
Вернулась в спальню и подошла к зарешеченному окну. Попыталась потрясти решетку, но ее прутья крепко сидели в каменных гнездах. Интересно, сколько других несчастных вот так же в отчаянии стояли у этого окна? — подумалось мне. — На какие муки они были здесь обречены?
Кто бы мог подумать, что такое возможно в наши дни? Как легко с людей слетает лоск цивилизации! Но ему это не грозит. Он был и остается дикарем.
Почувствовав движение за спиной, я обернулась и увидела его. Улыбающегося.
На нем был халат, похожий на мой. Только темно-синего цвета. Подол и рукава также оторочены мехом.
— Тебе не удастся взломать эту решетку. Она способна выдержать любой штурм, — произнес он, приближаясь ко мне. Я резко увернулась, но он поймал меня и попытался поцеловать. Мне удалось уклониться от поцелуя. Затем барон выпустил меня, но только лишь для того, чтобы перехватить снова. Сжал щеки ладонями и впился своими губами в мои.
О Боже, помоги мне, — подумала я. — Все начинается снова.
Он выпустил меня и довольно улыбнулся.
— Надеюсь, день без меня не показался тебе чересчур монотонным.
— Ваше отсутствие способно украсить любой день.
— Снова оскорбления! Я надеялся, что ты, будучи здравомыслящей женщиной, уже примирилась с неизбежным.
— Если вы надеетесь на то, что я когда-либо примирюсь с вами, то глубоко заблуждаетесь.
— Но нам уже однажды удалось договориться… насчет миниатюры. Кстати, мне очень понравилась та, которую ты привезла. Произведение, достойное имени Коллисон.
Я отвернулась к окну. Смотреть куда угодно, лишь бы не на его лицо!
— А также понравился набросок.
— Какой набросок?
— Где ты изобразила меня, какой же еще? Так радостно осознавать, что ты продолжаешь обо мне думать, даже когда меня нет рядом. Я и в самом деле настолько ужасен? Химера довольно узнаваема. Она стоит на самом верху лестницы. Я угадал? И считается самой отвратительной и злобной во всем Париже.
— Я знаю.
— И ты наградила ее моим лицом. Mon Dieu, Кейт, ты умница. Это, несомненно, та самая химера, и, тем не менее, это также и я. Мы слиты воедино.
— Она олицетворяет силы зла, — заметила я. — Я знаю, что символизируют эти химеры. Они являются слепками со злых сущностей… демонов… Обычные люди их не видят. Но они были и есть всегда, и во времена постройки собора Нотр-Дам, и в наши дни. Я, к сожалению, знаю одного из них.
— Но даже в самом ужасном из нас есть нечто хорошее. Тебе это известно?
— Как бы я ни старалась, мне все равно не удастся найти что-то хорошее в вас.
— Ты неблагодарна. Кто ввел тебя в парижский высший свет, кто сделал тебя равноправным членом парижской богемы?
60 
