97 
Все только и говорили о войне. Некоторые считали, что неудачи временны и скоро прекратятся. Они никак не хотели поверить в то, что маленькая Пруссия способна поставить на колени такую великую державу, как Франция.
Даже когда мои заказчики начали отменять сеансы позирования и уезжать в свои загородные имения, я продолжала жить мыслями об отце, пытаясь представить себе, о чем он думал, принимая свое окончательное и роковое решение.
Только узнав о том, что пруссаки окружают Метц, а императорская армия в беспорядке отступает, сея вокруг хаос и отчаяние, я начала осознавать, что нас ожидает настоящая катастрофа.
Затем пришло известие о разгроме под Седаном, а также о том, что император и с ним восемьдесят тысяч французских солдат сдались на милость победителя.
— Что же теперь будет? — спрашивала Николь.
— Остается только ждать, — отвечала я.
На улицах бушевал народный гнев. Те, кто так недавно кричал «A Berlin» и прославлял императора, теперь осыпали его проклятиями.
Императрица бежала в Англию.
Наступил сентябрь. Кто бы мог подумать, что все так изменится за такое короткое время?
Эти несколько дней показались мне вечностью.
— Они заключат мир, — утверждала Николь. — Нам придется согласиться на их условия. А затем все войдет в прежнее русло.
Через два дня после падения Седана к нам пришел барон.
Я спускалась в salon, когда услышала доносящиеся снизу голоса.
Гости, подумала я. А когда отворила дверь, ахнула от неожиданности, потому что ко мне решительно направился барон и поцеловал руку. Я отняла руку и с упреком посмотрела на Николь. У меня создалось впечатление, что это она пригласила его сюда.
Но все обстояло совсем не так, и он тут же рассеял это подозрение.
— Я пришел предупредить вас, — произнес он. — Вы же знаете, что происходит в стране. Это… фиаско. Мы позволили недалекому человеку управлять Францией.
— Он сделал много хорошего, — вступилась за императора Николь. — Просто он не солдат.
— А если не солдат, то не должен был начинать войну. Он ввел страну в заблуждение, внушив ей, что она обладает вполне боеспособной армией. А на поверку эта хваленая армия оказалась сборищем плохо вооруженных свинопасов… Нечего было и мечтать о том, чтобы победить немцев. Впрочем, мы сейчас понапрасну тратим время.
— Барон предлагает нам покинуть Париж, — пояснила Николь.
— Покинуть Париж? Чтобы отправиться — куда?
— Барон предлагает нам в качестве убежища свой замок, пока не представится какая-нибудь другая возможность.
— Я не имею ни малейшего намерения отправляться в Сентевилль, — заявила я.
— Вы представляете, как обстоят дела? — поинтересовался он.
— Я слежу за новостями и хорошо знаю, что французская армия потерпела поражение под Седаном, а император захвачен в плен.
— И вы полагаете, что нет причин для беспокойства?
— Ничто не заставит меня отправиться в ваш замок. Я там уже побывала.
— Кейт, ситуация зловещая.
— Я знаю. Но, тем не менее, останусь здесь. Теперь это мой дом, а если жизнь станет совершенно невыносимой, думаю, что смогу уехать в Англию.
— Путешествовать в военное время очень нелегко.
Я пристально взглянула на него, и в памяти всплыли воспоминания о том, как он смотрел на меня в той башенке, как в его глазах светились торжество и твердая решимость утвердить свою волю.
— Я остаюсь здесь.
— Вы ведете себя попросту глупо. И конечно же, не представляете себе, что бывает, когда оккупационная армия захватывает какую-либо территорию.
— А как же вы? Вы ведь находитесь на той же самой территории.
— Враг не захватит мой замок.
— Почему же?
— Я этого не допущу.
— Вы… вы собираетесь выступить против прусской армии?
— Мы понапрасну тратим время! — нетерпеливо воскликнул он. — Вам следует приготовиться к немедленному отъезду!
Я взглянула на Николь и проговорила:
— Поезжай, если хочешь. Я остаюсь здесь.
— Кейт… это опасно.
— Приходится выбирать из двух зол. Я выбираю меньшее.
Барон изучающе смотрел на меня. На его лице появилось хорошо знакомое мне насмешливое выражение.
— Поезжай, Николь, — повторила я. — Ты ему веришь. Я — нет.
Он беспомощно пожал плечами.
— Ты же знаешь, что я не оставлю тебя и Кендала, — ответила Николь.
Барон еще раз пожал плечами.
97 
