102 
— Я поклялась на кресте, что это… что это уже случилось!
— Тс-с! — Он прижал руку к ее губам. Его глаза загадочно сверкнули в сумерках, и впервые за весь день он улыбнулся: — Это правда?
— И нечего усмехаться, Фицроджер! — резко отстранилась она. — По-моему, Ланкастер не заслуживает доверия, и я не собираюсь отдавать Кэррисфорд в руки предателя. Если хочешь, можешь передать Красавчику, что граф наверняка состоит в сговоре с герцогом Робертом.
— Мы и так это знаем. — Он привлек ее к себе, и она не сопротивлялась, хотя и не попыталась его обнять.
— Монахи вышвырнут нас за разврат, — тихо засмеялась она.
— Нам все равно придется уехать. — Он легонько коснулся ее губ.
— Нет, ни за что! — Вот теперь она ожила и начала вырываться. — Я обещала Берту!
— Имоджин, будь благоразумна! Он все равно без сознания! Король желает видеть тебя в Кэррисфорде. Он с нетерпением ждет, когда ты станешь его угощать и развлекать.
— Вот и развлекай его сам! А я дала слово Берту!
Тогда он просто перекинул ее через плечо и понес к выходу.
Имоджин дернулась, но решила не тратить силы понапрасну: она все равно не сможет вырваться из его железных рук. Когда они оказались в конюшне, Фицроджер опустил ее на пол и окинул внимательным взглядом.
— До тебя дошло, что я прав? — Он все еще ей не верил.
— С твоей точки зрения иначе и быть не может, — сердито проговорила она, поправляя платье. — Я не стала бороться с тобой, господин мой супруг, потому что знаю: ты гораздо сильнее меня. Но я все равно при первой же возможности вернусь к Берту. — Она направилась прочь.
Он схватил ее за руку и повернул к себе.
Они стояли неподвижно, скованные душившим их гневом. Тем временем вечерня закончилась, и монахи вышли из часовни.
— Надо полагать, что, если я доставлю тебя в Кэррисфорд, ты сбежишь, как только я отвернусь?
— Да. — Она обмирала от страха, но не собиралась сдаваться.
— Я мог бы привязать тебя к кровати.
— Да.
— Он не доживет до рассвета! — Фицроджер с трудом сдерживал гнев.
— Тем более я должна быть с ним.
— Имоджин! — Он вдруг отпустил ее руку. — Я могу сломить тебя, если ты не покоришься!
— В последнее время я только и делаю, что покоряюсь тебе, господин мой супруг! Не пора ли и тебе научиться покорности?
Его глаза как-то странно сверкнули. Имоджин не могла сказать, был ли это гнев или другое чувство, но твердо знала: ее покорность может быть оправдана исключительно интересами Кэррисфорда и зависящих от нее людей. А в этом случае она не имеет права покоряться. Там, в больнице, умирает человек, пострадавший из-за нее, и ее присутствие и ее голос облегчают ему последние часы.
— Я сейчас же возвращаюсь к Берту, — отчеканила она. — Если ты хочешь остановить меня, тебе придется прибегнуть к силе. А если за это время он умрет, едва ли я смогу когда-нибудь тебя простить.
Фицроджер так сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев, и Имоджин болезненно поморщилась.
— Ты совсем его не знаешь! Он вовсе не святой! Он был выпивохой и бабником.
— По-твоему, это сейчас важно? — Она храбро встретила его взгляд.
Он поднял руку, как будто собираясь ее ударить, но передумал.
— Очень хорошо. Оставайся. Я вернусь, как только смогу. Не смей покидать монастырь без меня. Я не хочу, чтобы ты возвращалась ночью под охраной жалкой горстки людей. Свою охрану я тоже оставлю здесь. Это место слишком легко взять штурмом.
Имоджин и в голову не могло прийти, что по соседству с Кэррисфордом ей может угрожать опасность.
— Но кто…
— Уорбрик! — воскликнул он, развернулся и выбежал из конюшни.
Имоджин застыла на пороге, глядя ему вслед и стараясь прийти в себя. Еще вчера она не поверила бы, что посмеет не только спорить с Фицроджером на равных, но даже одержать над ним победу.
А теперь, хотя она по-прежнему не сомневалась в своем праве провести эту ночь возле Берта, ее поступок уже не казался ей очень разумным. Она совсем забыла, что ей по-прежнему следует опасаться Уорбрика. Фицроджер обеспечил ей безопасность, и у нее как-то вылетело из головы, что она все еще остается наградой, за которой идет охота. Хуже того, она все еще девственна, а значит, может принадлежать любому, кто первым до нее доберется.
Вернувшись к Берту, она застала там брата Майлса. Похоже, он удивился, вновь увидев ее здесь. Берт метался в бреду.
102 
