«Потому что горн. не смогла заставить пса съесть сахар?»
«Не имеет значения. Уже сказала. Конец связи».
Навстречу им спешил Кромс с двумя фотоаппаратами через плечо.
— Заходил граф, он хочет видеть тебя после ужина, в десять вечера.
— Что-то срочное?
— Он не сказал, он вроде как распорядился.
— Какое впечатление он производит?
— Сразу видно, что граф. Немолодой, ухоженный, лысый, одет в старый синий рабочий халат. Майор, ваш цыпленок готов.
— А ты добавил сливки и пряные травы?
— Да, в последний момент, как вы сказали. Я уже отнес ужин малышу, он был в восторге. Он весь день рисовал коров цветными карандашами.
— Ну и как он рисует? Хорошо?
— Не очень. Но ведь корову нарисовать трудно. Труднее, чем лошадь.
— Быстро съедаем цыпленка, Данглар, и уходим.
XXIV
Уже стемнело, когда Адамберг остановил машину перед воротами графского замка на вершине холма, смотревшего на город Ордебек. Данглар с необычным для него проворством вытащил свое длинное туловище из машины, встал возле ворот и взялся руками за решетку. Адамберг увидел у него на лице чистый восторг: такого состояния души, без примеси меланхолии, Данглар достигал крайне редко. Комиссар мельком взглянул на большой замок из светлого камня, который для его помощника был, вероятно, чем-то вроде пирога с медом.
— Я же говорил, здешние места вам понравятся. Он старый, этот замок?
— О первых владетелях Ордебека сообщается в хрониках начала одиннадцатого столетия. Однако самым прославленным из них стал граф де Вальрэ, который в тысяча четыреста двадцать восьмом году отличился в Орлеанской битве, когда присоединился к французским войскам под началом графа Дюнуа, иначе говоря, Жана, незаконного сына герцога Людовика Орлеанского.
— Хорошо, Данглар, а замок?
— Я вам про замок и рассказываю. Сын графа де Вальрэ, Анри, построил его после окончания Столетней войны, в конце пятнадцатого века. К этой эпохе относятся левое крыло, которое вы сейчас видите, и Западная башня. Но жилое здание было основательно перестроено в семнадцатом веке, а широкие низкие порталы появились в восемнадцатом.
— Может, позвоним, Данглар?
— Тут по крайней мере три или четыре собаки, слышите, как они воют? Интересно, что творится в голове у людей, которые заводят себе столько собак.
— И кормят их сахаром, — добавил Адамберг и дернул за звонок.
Реми Франсуа де Вальрэ, граф д’Ордебек, принял их запросто в библиотеке. На нем все еще был синий полотняный халат, в котором он походил на сельскохозяйственного рабочего. Но Данглар отметил, что каждый из трех гравированных бокалов, уже расставленных на столе, стоил больше его месячной зарплаты. А напиток, которым их собирались угостить, даже если судить только по его цвету, стоил как билет на поезд от Парижа до Ордебека. Никакого сравнения с портвейном Вандермотов в простых дешевых стаканах: Данглар до сих пор чувствовал, как у него внутри все горит от этого пойла. В шкафах, по-видимому, было не меньше тысячи книг, а на стенах между ними висело штук сорок картин, от вида которых майор Данглар пришел в изумление. В общем, обстановка, какую ожидаешь увидеть в доме еще не обнищавшего аристократа, — если бы не странный беспорядок, противоречивший торжественному убранству комнаты. Здесь были резиновые сапоги, мешки с семенами, упаковки с лекарствами, пластиковые мешки, болты, ящики с гвоздями и множество бумаг, валяющихся на полу, на столах и на полках.
— Господа, — сказал граф, отложив трость и протягивая им руку, — спасибо, что выполнили мою просьбу и пришли.
Да, он был граф. Об этом свидетельствовали тон его голоса, повелительные жесты, властный взгляд и, наконец, то, что он чувствовал себя вправе показываться людям в крестьянской одежде. Но при этом каждый без труда распознал бы в нем старого нормандца, живущего в деревне, краснолицего, с грязноватыми ногтями, с веселым и одновременно непроницаемым взглядом, словно смотрящим в собственную душу. Он разлил вино по бокалам одной рукой — другой он опирался на трость — и жестом указал посетителям на стулья, предлагая им сесть.
— Надеюсь, вам понравится кальвадос, это тот же самый, что я даю Лео. Входи, Дени. Позвольте представить вам моего сына. Дени, это господа из парижского уголовного розыска.
— Я не собирался тебе мешать, — сказал Дени без улыбки, небрежно махнув рукой в знак приветствия.