8 
— Нет, он не в курсе. Но он наверняка уже мертв. Понимаете, его схватили.
Адамберг встал и, засунув руки в карманы, прошелся по кабинету.
— Мадам Вандермот, я твердо решил вас выслушать, я даже решил связаться с жандармерией в Ордебеке. Но я буду бессилен, если не пойму, в чем дело. Подождите секундочку.
Он зашел к Данглару, который был чернее тучи и все еще рылся в бумагах. Помимо миллиардов единиц прочей информации, в мозгу Данглара хранились фамилии почти всех начальников и заместителей начальников жандармерий и комиссариатов Франции.
— Данглар, вы не припомните, кто сейчас капитан жандармерии в Ордебеке?
— Это в департаменте Кальвадос?
— Да.
— Его зовут Эмери, Луи-Никола Эмери. Ему дали имя Луи-Никола в честь предка по материнской линии, Луи-Никола Даву, маршала Империи, командующего Третьим корпусом Великой армии Наполеона. Героя сражений под Ульмом, Аустерлицем, Эйлау, Ваграмом, герцога Ауэрштедтского и князя Экмюльского — по названию деревни Экмюль, возле которой он одержал одну из своих славных побед.
— Данглар, меня интересует наш современник, легавый из Ордебека.
— Я о нем и говорю. Его происхождение для него очень много значит, он постоянно всем об этом напоминает. А следовательно, он может быть высокомерным, горделивым, воинственным. Если не считать этого пунктика, он вполне симпатичный человек, проницательный и осторожный сыщик, пожалуй, даже чересчур осторожный. Ему лет сорок с небольшим. На прежнем месте службы — кажется, в пригороде Лиона — он ничем не выделялся. А в Ордебеке о нем вообще забыли. Это очень тихое место.
Адамберг вернулся в кабинет, где женщина опять сверлила взглядом стены.
— Конечно, комиссар, такое трудно понять. Потому что, знаете ли, об этом запрещено говорить. Иначе могут быть ужасные неприятности. Скажите, эти стеллажи у вас хотя бы привинчены к стенам? А то, я смотрю, вы положили тяжелые папки наверх, а легкие вниз. Стеллажи могут не выдержать, упасть на кого-нибудь. Тяжелое надо всегда класть вниз.
Она боится полицейских, боится, что обрушатся книжные полки.
— А почему вы ненавидите Мишеля Эрбье?
— Его все ненавидят, комиссар. Это мерзкая скотина, и он всегда был такой. С ним никто не разговаривает.
— Может быть, этим объясняется его бегство из Ордебека.
Адамберг снова взялся за газету.
— Он холостяк, — произнес комиссар, — он на пенсии, ему шестьдесят четыре года. Почему бы не попытаться начать новую жизнь в другом месте? У него где-нибудь есть родственники?
— Он когда-то был женат. Теперь вдовец.
— Когда овдовел?
— Давно. Больше пятнадцати лет назад.
— Вы его встречаете время от времени?
— Никогда. Он живет не в самом Ордебеке, а малость на отшибе, так что случайно его не встретишь. И это всех устраивает.
— Но ведь соседи забеспокоились, когда он исчез.
— Да, Эбрары. Это хорошие люди. Они видели, как он уехал примерно в шесть вечера. Они, знаете ли, живут по ту сторону дорожки. А его дом в пятидесяти метрах оттуда, в самой гуще Бигарского леса, недалеко от бывшей свалки. Там очень сыро.
— Почему они забеспокоились, если он уехал на мопеде?
— Потому что когда он уезжает, то всегда отдает им ключ от почтового ящика. А в этот раз нет. И они не слышали, как он вернулся. И ящик заполнен доверху, почта чуть не вываливается. Это значит, что Эрбье уезжал ненадолго, но что-то помешало ему вернуться. Жандармы говорят, что искали его по больницам, но его там нет.
— Когда они пришли осмотреть дом, содержимое морозильников было разбросано по всей комнате.
— Да.
— Зачем ему столько мяса? У него собаки?
— Он охотник и всю свою добычу кладет в морозильник. Он бьет много дичи и ни с кем не делится. — Женщина едва заметно вздрогнула. — Бригадир Блерио — он ко мне расположен, в отличие от капитана Эмери, — рассказал, что они там увидели. Это было ужасно, так он сказал. На полу валялась половина туши кабанихи с головой, а еще задние окорока олених, зайчихи, дикие поросята, молодые куропатки. И все это разбросано как попало. И к моменту, когда жандармы вошли туда, все это протухало уже несколько дней. При такой жаре от этой тухлятины может беда случиться.
Страх перед книжными полками и страх перед микробами. Адамберг взглянул на огромные оленьи рога, все еще лежавшие на полу кабинета и покрытые пылью. Кстати, этот великолепный дар он получил от одного нормандца.
8 
