2 
«Как я, — думала Мона. — Живое украшение… без души».
И тут же рассмеялась над патетичностью этой мысли.
«Кажется, я начинаю занудствовать и жалеть себя. Этого еще не хватало!»
Она выглянула в окно. «Через несколько минут будем на месте».
Поезд мчался по памятным ей местам. Хмурые, унылые равнины, и с погодой на небесах как будто нарочно подгадали: серый денек, туман на горизонте, мокрые поля, земля, раскисшая от прошедших дождей.
«Типичная английская погода, — сказала себе Мона. — Пора бы и привыкнуть».
Страшно подумать, сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз ощущала на себе промозглую сырость английской зимы. Кажется, четыре года — или пять? Мона не помнила, когда была дома в последний раз; впрочем, мать непременно ей напомнит.
При мысли о матери Мона нетерпеливо тряхнула головой. Вот она, истинная причина ее уныния. Милая мамочка — с каким же нетерпением она ждет! Небось и упитанного тельца заколола, чтобы как следует встретить блудную дочь!
«И что я ей скажу? — спрашивала себя Мона. — Мама, согрешила я перед небом и перед тобою?»
Строго говоря, так оно и есть. Но зачем же говорить правду? Нет, Мона уже все продумала — она скажет, что решила помочь своей стране.
«В такие трудные дни, как сейчас, я уверена, для каждой англичанки найдется работа…»
Да, это прозвучит убедительно… Но нет! Ее тошнит от лжи и притворства! Хватит играть! Она скажет правду — скажет…
«Я вернулась домой, потому что мне не на что жить».
Это будет правда, хоть и не вся.
Но, услышав это, мать спросит:
«Как, милая? Ты же мне писала все эти годы, что работаешь и очень неплохо зарабатываешь? Сначала ты была секретаршей у американского миллионера, потом компаньонкой у очаровательной француженки, потом управляла магазином готового платья в Каире…»
Или в Каннах? Черт, надо было записывать! Она все позабыла!
Не помнит даже имен людей, на которых якобы работала. Помнит только, что имена были необычные и остроумные.
Порой они с Лайонелом развлекались, придумывая их вместе. Порой она находила своих «работодателей» среди персонажей пьесы или в колонках светской хроники местных газет, а затем в письмах домой сочиняла им характеры и биографии.
А потом ее ложь, запечатленная на бумаге, летела через полмира — на самолетах, пароходах, поездах — домой, в Аббатство.
Теперь все эти горы лжи ждали ее дома — бесчисленные страницы, словно стая белокрылых голубей на сером коньке крыши. Сравнение недурное: ведь в конечном счете это была «белая ложь» — ложь во спасение.
«Да, во спасение!» — мысленно повторила Мона — упрямо, словно с кем-то споря. Благодаря этой лжи мама все эти годы была счастлива, ни о чем не тревожилась… Что же в этом дурного?
Да и как можно было сказать правду? Как объяснить… как хотя бы начать?..
И все же теперь, быть может, правда выплывет на свет. Разумеется, всеми силами Мона постарается этого избежать, но нельзя исключить, что рано или поздно тайное станет явным. Как там говорила ей в детстве нянюшка? «Твои грехи тебя всегда найдут…»
Милая старая няня! С каким радостным нетерпением, должно быть, ждет она сейчас свою воспитанницу!
Поезд замедлил ход. Мона бросила букетик орхидей под сиденье и принялась собирать вещи: чемодан крокодиловой кожи, дорожный плед из голубого кашемира, черная норковая шуба — в вагоне третьего класса все это казалось на редкость неуместным.
После чаевых носильщику на лондонском вокзале в кармане у нее осталось ровным счетом десять шиллингов. Можно, конечно, отправиться в банк, проверить, не пришли ли наконец те жалкие крохи, что остались ей в наследство от Неда, — вот только вряд ли стоит на это надеяться, особенно во время войны.
Что ж, повезло, что вообще удалось вернуться домой. Многим англичанкам пришлось куда хуже — застряли в чужих странах без гроша, не имея денег даже на билет.
Поезд остановился. Открыв дверь, Мона увидела на платформе Диксона. Ох, какой же он старенький! Должно быть, уже за семьдесят! На ее взгляд, он был стариком еще в те далекие годы, когда учил ее кататься на пони.
— Диксон, я здесь!
Она протянула руку.
— Мисс Мона! Добро пожаловать!
Для Диксона она, должно быть, навсегда останется «мисс Моной».
— У меня в багажном вагоне куча вещей. Здесь есть носильщики?
— Заместо носильщиков у нас теперь бабы работают, — отвечал Диксон. — Последнего мужика, Теда, призвали на той неделе. Придется нам ваши вещички тащить самим.
2 
