– Мы пока еще рассматриваем возможные варианты, – сказала Мэдлин. Пусть думает, что хочет.
– А Кристина ван Нейлсон? – вкрадчиво спросил Доминик.
Мэдлин удивленно подняла брови.
– Играешь в сыщиков, Дом? – протянула она, чувствуя, как ее волнение усиливается.
Доминик грустно улыбнулся.
– Об истории с Линбергом и ван Нейлсон много писали, даже у нас.
Неужели он вообразил, что она будет обсуждать с ним причины отказа Перри от помолвки?
– Я уже сказала, мы рассматриваем возможные варианты. – Ничего другого Мэдлин не могла придумать.
Доминик нетерпеливо вздохнул и наконец отвлекся от картины.
– Я пытаюсь выяснить, имеет ли он право претендовать на тебя.
– Никто не имеет таких прав, – твердым голосом ответила она.
С минуту Доминик смотрел прямо в голубизну ее глаз, потом сказал:
– Я уже говорил, что знаю, как прекратить ссору между нашими родителями. Поскольку все началось из-за нас, мы и должны сделать первый шаг.
– Ну и что же… – Пусть продолжает.
– Мы должны попытаться перевести часы на четыре года назад.
Мэдлин чувствовала, что самообладание изменяет ей, но постаралась взять себя в руки.
– Прежде чем ответить, я хочу послушать, что ты еще скажешь.
Доминик оценил ее юмор и принял вызов. Он заговорил небрежно, беззаботным тоном:
– Я думаю, возможно публичное примирение, например, в эту субботу у Престонов…
Мэдлин вспыхнула. Такая жестокость. Нож в незаживающую рану.
– Как же ты собираешься обставить это чудесное примирение? – сухо спросила она. – Я, вероятно, снова должна пасть к твоим ногам, а ты милостиво простишь меня и – voila! Все довольны и счастливы.
Дом имел наглость улыбнуться.
– Я вижу, теперь моя очередь умолять о прощении, потому что леди, которую я вижу перед собой, ни перед кем не станет унижаться.
Правильно, согласилась Мэдлин. Хорошо хоть он понял, что сегодняшняя Мэдлин лучше отрежет себе нос, чем выставит себя на посмешище.
– Так каким же образом мы должны примириться? – Мэдлин было любопытно, что придумал Доминик. Она знала его, знала, что он никогда не предлагает простых решений!
Но, видимо, он продолжал еще размышлять над ее предложением.
– Я мог бы упасть к твоим ногам, – проговорил он задумчиво. – И ты бы милостиво простила меня. Вот только… – Доминик мечтательно вздохнул, – я, как и ты, не вижу себя в роли униженного просителя.
Мэдлин тоже не видела. Доминик слишком горд, чтобы пресмыкаться.
– А как бы ты отнеслась к тому, чтобы немного развлечься? – Мэдлин настороженно притихла. А он продолжал: – «Развлечение», конечно, слишком старомодное слово. Пожалуй, лучше назвать это легким флиртом. Представляешь, каково это – пофлиртовать со мной, а, Мэдлин? – Он с дерзкой усмешкой глянул ей в глаза.
Чудовищное нахальство Доминика заставило Мэдлин улыбнуться. Она надула губки – этому приему она научилась в Бостоне, но редко пользовалась им. В насквозь фальшивой беседе, которую они вели, это было самое подходящее.
– Флиртовать? Фи, какая безвкусица. А нельзя просто пожать руки и притвориться, что мы остаемся друзьями? Гораздо более достойно. Можно притвориться, что мы очень хорошие друзья, Доминик. – Подражая ему, Мэдлин приняла такой же шутливый тон.
– Ты не принимаешь меня всерьез, – укоризненно заметил он.
– Да? – Мэдлин широко раскрыла глаза. – А ты говоришь вполне серьезно?
Тут Доминик не выдержал.
– Черт возьми! – выдохнул он. – Ну ты даешь!
Мэдлин торжествовала.
– А ты думал! – выпалила она. Доминик глотнул вина.
– Люди не преувеличивали, когда говорили, что ты очень изменилась, – сказал он с неудовольствием. – Я думал, они говорили о внешности, но ты действительно стала совершенно другая.
– Что значит «совершенно»? – Она охотно подыгрывала ему.
– Копия своей матушки!
– О, благодарю! – Мэдлин старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. – Приятно сознавать, что четыре года жизни не пропали даром!
– Перестань!
Доминик сверкнул глазами, отвернулся и налил еще вина. Он был раздосадован, мускулы плеч напряглись, ему с трудом удавалось скрыть раздражение.
Мэдлин с минуту наблюдала за ним, ей хотелось плакать, хотя она могла бы быть довольна, что так легко сумела вывести его из себя.
Потом она тихо сказала:
– Прости. Мне правда хотелось бы, чтобы мы остались друзьями, Доминик. Хотя бы ради Вики. Но не знаю, возможно ли это.