33 
Кажется, Кармела тут же поняла, что к чему. – Тогда как насчет вашего прежнего места работы?
– Мой поручитель – султан Алим. Он владелец «ГрандЛючии». Он дал мне свой личный номер телефона для рекомендаций.
– Могу я позвонить ему?
– Конечно. – Софи написала Кармеле номер Алима.
Они еще немного побеседовали, и вскоре Кармела заговорила так, словно Софи уже получила эту работу.
– Среди ваших обязанностей будут обслуживание номеров и вечерняя подготовка их ко сну. Мы стараемся сделать так, чтобы наши постояльцы ели в ресторане, но иногда вас попросят доставить еду к ним в номер. Некоторые из наших гостей могут оказаться очень требовательными, но я уверена, что вы привыкли к подобным вещам.
Софи кивнула и решила, что пора поговорить о том, что ее заботило больше всего.
– Я понимаю, что смогу поработать только пару месяцев, но я очень хорошо справляюсь со своими обязанностями и после рождения ребенка буду работать еще старательнее.
– Софи, мы привыкли к тому, что у нас работают матери-одиночки. В кельях есть комната для таких случаев, с кроватью для мамы и колыбелькой для малыша.
– В кельях?
– Мы привыкли к старым названиям помещений. Раньше в кельях спали монашки, но вы не переживайте, они модернизированы. Там все без излишеств, но очень уютно. За эти два месяца у вас как раз будет возможность научиться работать по нашим стандартам. У синьора Конти очень конкретное видение того, как должно быть все устроено…
– Синьор Конти?
– Да, – кивнула Кармела. – Бастиано Конти. Его дома отдыха известны по всему миру. Это потрясающее старинное здание было в плачевном состоянии, когда он купил его. А теперь сюда приезжают гости со всего мира…
Софи не слышала последних слов своей собеседницы.
Владельцем «Старого монастыря» оказался Бастиано Конти.
Она потерянно подумала о том, что ни за что не станет работать здесь.
Как только он увидит, что она беременна…
Софи зажмурилась, представив Бастиано, который узнает, что горничная, которую он обвинил в воровстве, теперь ко всему ждет от него ребенка.
Она сдерживалась, чтобы не расплакаться, когда Кармела объявила собеседование законченным.
– Водитель отвезет вас на вокзал, – сказала она. – Я вам перезвоню.
Кармела сдержала свое слово и на следующее утро позвонила Софи, чтобы сообщить, что ее берут на работу.
К большому сожалению обоих, Софи вежливо отказалась.
Глава 12
– Поздравляю с днем рождения!
– Спасибо, – рассеянно ответил Бастиано.
Его новая личная помощница была не из местных, поэтому конечно же не знала, что для Бастиано не существует таких вещей, как счастливый день рождения.
В конце концов, именно в этот день умерла его мать.
Бастиано только вернулся из Рима, куда ездил по делам.
После свадьбы Алима он ездил туда три раза и каждый раз останавливался в «ГрандЛючии».
Рим казался пустым.
Бастиано ни разу не встретился с Софи, а, учитывая то, что произошло во время их последней встречи, он даже не пытался искать ее.
После обеда он попросил приготовить свою машину и отправился в деревню.
Припарковавшись у церкви, Бастиано медленно побрел на кладбище.
Теперь он редко приходил сюда.
Раньше Бастиано навещал тут могилу Марии, правда, больше из чувства вины, чем из скорби, но сегодня он пришел не к ней.
В детстве он приходил на могилу матери, но у него не было никаких воспоминаний, связанных с ней, поэтому он никогда не находил утешения.
И сегодня Бастиано не испытывал ничего, кроме самоосуждения.
Он вырос в нем.
И это извращенное чувство вины не исчезало со временем. Ведь мать Бастиано умерла потому, что на свет появился он.
Логика пыталась сказать, что все случилось с точностью до наоборот.
Его мать никому не признавалась в том, что беременна. Она делала все возможное, чтобы скрыть живот, почти ничего не ела и однажды упала в обморок. Когда она пришла в монастырь, то была крайне истощенной и слабой.
Может, «Старый монастырь» и перестал быть святым местом, но Бастиано до сих пор следовал правилам, которые в нем когда-то существовали. Поэтому в его гостинице существовала политика поддержки матерей-одиночек, которые желали получить там работу.
Если бы только его мать пришла туда чуть раньше.
– Я принес твое кольцо, – сказал Бастиано. Но небеса не разверзлись, и его мать не подала никакого знака. По-прежнему светило солнышко и пели птички.
33 
