121 
Джоан усмехнулась:
– Нужно не забыть прихватить с собой бекон, чтобы самым бессовестным образом завоевать его сердце.
– Ты и так уже завоевала его вечную преданность, – строго заметила Эванджелина. – Один тонкий ломтик бекона – вот то, что для этого нужно. Любовь собак легко завоевать.
– В отличие от любви мужчин. – Джоан вздохнула. – Что мне делать?
Эванджелина посмотрела на леди Беннет, которая читала письмо, и понизила голос до шепота:
– А что тебе подсказывает сердце?
– Мне было бы легче ответить, если бы я знала, что чувствует его сердце.
Эванджелина положила руки на плечи Джоан.
– Я сделала все, что смогла, чтобы объяснить ситуацию твоим родителям. И искренне верю, что лорд Берк поступит с тобой благородно. В свое время я знала много разных повес и распутников – он на них не похож. Объяснить его поведение бесчестными мотивами можно только в одном случае: если считать, что он совершенно бесчувственный тип, начисто лишенный человеческих эмоций. Он глупец, если думает, что может запятнать твою репутацию и уйти безнаказанным. Хотя бы потому, что у тебя есть отец и брат, которые не станут сидеть сложа руки и позволять кому-то тебя погубить.
– Если папа заставит его на мне жениться против его воли, будет просто ужасно! – При этой мысли Джоан нахмурилась.
– Почему? Ты его любишь, и он явно находит тебя привлекательной и интригующей. Уверяю тебя, это далеко не самое плохое начало брака.
– Я хочу быть любимой! – с чувством прошептала Джоан.
– Не стоит отказываться от этой надежды! – Тетя лукаво улыбнулась. – Возможно, он тебя любит. Я нисколько не удивлюсь, если это так. Мужчины, знаешь ли, не всегда об этом говорят. А некоторым требуется ужасно много времени, чтобы признать, что то, что они чувствуют, и есть любовь.
Это звучало разумно. Папа говорил, что любит маму, но ему не было смысла скрывать свои чувства после стольких лет брака. А Дуглас отрицал бы правду до тех пор, пока его не ткнули бы в нее носом. Джоан предполагала, что когда Дуглас влюбится, то будет отрицать это чувство до последнего вздоха, но считала, что он будет любить свою жену – просто потому, что во многих других отношениях очень похож на своего отца. Тристан такой же упрямый, как Дуглас, но, когда он рос, у него не было перед глазами примера любящих родителей. Конечно, ему может потребоваться больше времени, чтобы признать свои чувства. И это еще при условии, что он действительно влюблен, как отметила тетя.
– Спасибо, Эванджелина, – с жаром сказала Джоан. – За то, что приехали пожить со мной, за то, что отвезли меня к мистеру Сальваторе, за то, что дали мне надеть ваши белые туфельки. И за все остальное.
Эванджелина улыбнулась, и в ее глаза отчасти вернулся их обычный свет.
– Джоан, мне самой было очень приятно.
Их беседу прервал резкий возглас. Обе они встрепенулись и посмотрели на леди Беннет, которая сидела, прижав руку к груди, ее лицо побелело, письмо в ее руке дрожало. Она медленно подняла взгляд на дочь и Эванджелину.
– Ты мне лгала.
Джоан застыла, не смея посмотреть на тетю, поскольку было непонятно, к кому из них двоих мать обращалась.
– Что? – пролепетала она.
Леди Беннет подняла вверх письмо. Джоан мысленно прокляла многочисленных друзей матери, которые любят писать подробные письма.
– Вчера вечером ты исчезла с бала у Брентвудов с лордом Берком, и больше тебя не видели.
– Ей пришлось уехать домой из-за меня, – быстро сказала Эванджелина, но в ее голосе едва заметно слышались тревожные нотки. – У меня разболелась голова…
– Тебя видели, как ты разыскивала Джоан по дому! – Леди Беннет сверкнула глазами. – Куда вы ушли, юная леди?
Джоан лихорадочно думала.
– Я хотела подышать свежим воздухом…
Мать нетерпеливо махнула рукой.
– И ты не могла сделать это вместе со своей тетей? Или с кем-то из девочек Уэстон? Или с горничной?
– Они… их не было поблизости.
Леди Беннет покачала головой. Она выглядела одновременно и изумленной, и взбешенной от ярости.
– Было замечено, что в это самое время лорд Берк тоже отсутствовал. Более того, в последний раз вас видели, когда вы танцевали с ним вальс и держались неприлично близко друг к другу! – Она отбросила шаль, прикрывавшую ноги, и встала. – Джоан, ты можешь мне сказать, что прошлой ночью не случилось ничего неподобающего? Ничего, против чего бы я возражала? Можешь в этом поклясться?
121 
