14 
– Если вы отдадите мне бумагу, которую подписал Беннет, я никому не скажу, что видел, как вы здесь читаете неприличные стихи, – прошептал ужасно знакомый мужской голос.
Джоан застыла. Ее сердце подпрыгнуло, казалось, к самому горлу.
– Не знаю, о чем вы говорите, – сказала она, переворачивая еще одну страницу. На этот раз она заставила себя прочесть несколько строк. Слава богу и всем святым на небесах, книга не оказалась сборником неприличных стихов. – И мешать человеку читать – грубо.
– Вот как? – Длинная рука протянулась поверх ее головы и достала с полки пыльную потрепанную книгу. – А приставать к человеку в его спальне и шантажом заставлять его пожертвовать своей свободой – не грубо?
– Как вы смеете обвинять леди в таких немыслимых преступлениях?! – Джоан перевернула еще одну страницу. – Говорить такие вещи – это клевета с вашей стороны.
Лорд Берк оперся одним плечом о книжный шкаф перед Джоан и раскрыт взятую книгу.
– Я видел это собственными глазами не далее как полчаса назад.
– Неужели? – Она захлопала ресницами. – Когда будете об этом рассказывать, не забудьте упомянуть о своем возмутительном виде: вы были полураздеты. И тогда еще не кончится сегодняшний день, как мой брат потребует у вас удовлетворения.
Он одарил ее спокойной улыбкой. Как Джоан и опасалась, этот несносный тип успел привести себя в порядок. Его зеленые глаза сверкали дьявольским огнем, а когда он улыбался вот так, как сейчас, на его щеке появлялась ямочка, про которую Джоан успела забыть.
– Он уже и так потребовал удовлетворения. Зачем, как вы думаете, я здесь? Отдайте мне ту бумагу, и мы расстанемся по-хорошему каждый пойдет своей дорогой.
– Лорд Берк, вас совершенно не касается, что я делаю. Мой брат – взрослый человек, во всяком случае, физически, если не разумом, и, осмелюсь заметить, если ему нужен опекун, то вы меньше всех в Англии подходите на эту роль. Он по собственной воле подписал эту бумагу.
Джоан, в свою очередь, улыбнулась – весьма самодовольно, с чувством собственного превосходства.
– А вы должны по доброй воле передать ее мне.
Он продолжал улыбаться в той порочной манере, которая намекает на неторопливое обольщение. Джоан мечтала, чтобы мужчина смотрел на нее таким взглядом, как будто он готов идти за ней хоть на край света, вот только она не думала, что это будет из-за какого-то дурацкого клочка бумаги. Она захлопнула книгу и вернула ее на полку.
– Не думаю, что я по доброй воле отдала бы вам что-нибудь свое.
Лорд Берк приподнял бровь.
– Нет?
– Никогда.
– Никогда?
Джоан наклонила голову и улыбнулась еще шире.
– Никогда.
Он подался вперед и наклонился к ней так, что его лицо оказалось в каких-нибудь нескольких дюймах от ее лица, и прошептал:
– Знаете, я могу заставить вас передумать.
Джоан тяжело вздохнула, хотя оттого, как он над ней навис – словно собирался зацеловать ее до бесчувствия, – у нее зачастил пульс. На мгновение она испытала сильнейшее искушение спровоцировать Тристана Берка, чтобы он так и сделал. Разве не должна каждая девушка хотя бы раз в жизни испытать, как опасный мужчина зацелует ее до бесчувствия? Однако человеку лучше не знать, чего он лишен, чтобы не подпитывать грешные желания. Почему распутный образ жизни Тристана Берка не испортил его внешность? Все было бы куда проще, будь он толстым или рябым.
– Никогда, – повторила Джоан, мысленно твердя себе, что это правда.
Даже если бы он в самом деле ее поцеловал – а она сомневалась, что он смог бы заставить себя это сделать, что бы он ни наобещал Дугласу, – она бы не передумала, потому что знала, что он целовал бы ее только ради того, чтобы заполучить обратно подписанную Дугласом бумагу. Если Джоан когда-нибудь позволит себе потерять голову из-за поцелуя, то это будет настоящий поцелуй, вызванный страстью и желанием соблазнить, а не попыткой обвести вокруг пальца.
Лорд Берк ответил не сразу. Он прищурился и прошелся взглядом по ее лицу.
– Вы все еще слишком дерзкая, себе во вред.
– О, благодарю вас! – Она посмотрела на него, хлопая ресницами. – Значит, я добилась того, к чему всю жизнь стремилась.
– И вы такая язва, что вас опасно выпускать на свободу там, где обитают бедные, ничего не подозревающие мужчины Лондона.
14 
