очень нудно 
95 
– Какой кошмар! – ужаснулась Джоан. – Вы, конечно же, преувеличиваете.
– Нет, это чистая правда. И я бы сказал, это и сейчас так, если вы спросите тетю Мэри. – Тристан сам не знал, почему рассказывает все это Джоан. Он скрестил руки на груди и прислонился к каминной полке. – Вероятно, вы можете посочувствовать…
Джоан покачала головой, не принимая его шутливого тона.
– Временами вы умеете очень сильно вывести из себя, но даже тогда… Почему вам нужно было добиваться от кого-то приглашения в гости? Дуглас говорил, что вы были самым популярным мальчиком в школе.
Он – популярным? Тристан готов был биться об заклад, что его вовсе не любили. Им восхищались, а это совершенно разные вещи.
– Дорогая мисс Беннет, позвольте объяснить вам кое-что о мальчиках. Умный трудолюбивый мальчик может быть популярным и иметь широкий круг друзей. Но мальчишка, который подбивает на всяческие проделки и приключения вне каких бы то ни было рамок, – не популярный, а легендарный. У него откуда ни возьмись появляются друзья и упрашивают его поехать к ним домой. Байки о наказаниях, последовавших в конце таких каникул, только придают его репутации еще больше блеска. – Он раскинул руки и отвесил поклон, как актер после конца спектакля. – Меня редко приглашали куда-нибудь дважды, но по одному разу меня пригласили все.
Джоан была потрясена.
– Вы хотите сказать, что Дуглас пригласил вас в Хелстон-Холл, потому что вы обещали хулиганить?
– Конечно, а почему бы еще ему захотелось меня пригласить?
– Ну, потому, что вы друзья, – пробормотала Джоан, запинаясь.
– Дружба. – Тристан щелкнул пальцами. – Как банально. Где же здесь изюминка?
– Ах да, вам во всем нужна изюминка. Но моя мать во всех беспорядках винила вас. – В ее глазах вспыхнуло возмущение. – Она должна была винить Дугласа! Он пригласил вас только для того, чтобы посмотреть, что вы вдвоем сможете натворить!
Губы Тристана тронула усмешка, в которой юмор смешался с горечью. Было приятно услышать это почти через двадцать лет после событий, о которых шла речь, но сейчас это ничего не меняло. Хотя ему было отрадно видеть в глазах Джоан ярость, направленную в кои-то веки не на него.
– Я ее не виню. Другие тоже не хотели, чтобы я болтался около них.
Губы Джоан приоткрылись, глаза наполнились жалостью. Проклятие! Он не хотел, чтобы она его жалела!
Тристан кашлянул, прочищая горло, но она заговорила раньше, чем он успел открыть рот:
– Вы выгнали своих кузин и тетю из этого дома?
– Что? – Тристан нахмурился. – Нет. Два месяца назад тетя заявила мне, что с нее достаточно, она больше не желает жить в этом доме. Он слишком темный, старомодный и маленький, чтобы подобающим образом провести в нем сезон. И через день после того как она мне это заявила, они переехали. Я никогда не просил ее уйти из этого дома и не говорил ничего, что могло бы вынудить ее переехать.
– Тогда почему она просится обратно?
Тристан прищурился.
– Я вижу, она с вами об этом говорила.
Почему-то сама мысль, что Джоан слушала желчные речи тети Мэри и поверила им, раздражала его еще сильнее, чем сообщение, что тетя Мэри рассказывала о нем небылицы.
– Вообще-то мне рассказала ваша кузина Элис, – уточнила Джоан. Ее щеки слегка покраснели. – Она сказала, что вы бессердечно отказались позволить им вернуться, хотя тетя вас умоляла.
Тристан хотел было оправдаться, но потом передумал.
– Я годами был ее тяжким крестом, – сказал он, – так почему я должен измениться?
Глаза Джоан сверкнули.
– Я этому не верю! Меня только удивило, почему она остановила совершенно незнакомого человека в магазине шляпок и принялась рассказывать такие вещи. Эванджелина сказала… – Джоан смолкла на полуслове, прикусив губу. – Эванджелина сказала, что леди Берк зловредная женщина, которая никогда вас не любила, и что ей не нравился ваш отец. – Джоан повернулась, чтобы еще раз оглядеть комнату, а Тристан в это время уставился на нее с удивлением. – Она хочет вернуться, потому что дом стал намного лучше, ведь в этом все дело? – прошептала она. – Потому что вы сделали его намного лучше, чем она когда-нибудь могла бы сделать сама? Хотя я подозреваю, что главным улучшением был ее отъезд.
Губы Тристана почему-то сами собой растянулись в улыбке.
95 
