с удовольствием перечитала 
18 
Малколм взглянул на часы.
— Я хотел бы съесть здесь свой ленч, если это возможно, — выразил свое желание Малколм. — Еду, которую мы прихватили, вы разделите с шофером. Я же надеюсь, что хозяин этого заведения угостит меня омлетом и стаканом вина. Это все, что мне сейчас нужно.
— Ну конечно же, я сейчас все приготовлю! — воскликнула жена Пьера. — Это кафе моего отца. Он будет в восторге и сочтет за честь принять месье как гостя, если вы позволите.
— А после ленча, — продолжал Малколм, — я прогуляюсь в горы. Если мы выедем отсюда в четыре часа, то успеем вернуться в Канны до наступления темноты.
Сидя за столиком во дворе, Малколм дожидался омлета и глядел на деревенскую пустынную улочку. Изредка кто-то из местных крестьян, пройдя ее, поднимался по разбитым старым ступеням к церкви.
«Интересно, как они здесь живут?» — гадал он и в душе завидовал их покою и оторванности от всего мира.
Дома горной деревушки лепились на склонах вокруг церкви, и, судя по их виду, жители здесь еле сводили концы с концами.
Поля и огороды, примыкавшие к деревне, были тщательно возделаны, но земля в горах скудна и неплодородна. Несколько тощих голодных коз, жалобно блея, бродили по склону в поисках травы.
«В чем человек находит удовлетворение? — философствовал Малколм. — Что означают все его усилия и постоянная борьба? Зачем они, ради чего? Или это предопределено?»
Его размышления были прерваны появлением жены Пьера. Она подала ему отлично приготовленный омлет и графин с вином.
Когда Малколм покончил с омлетом, жена Пьера уговорила его отведать домашнего сыра, который, как он убедился, был выдержан до нужной кондиции; завтрак закончился двумя чашками превосходного кофе.
Обслуживая его, женщина не закрывала рта, и Малколм узнал, что маленькому Жану стало лучше, однако врач сказал, что у него слабое горло и мальчика надо беречь от простуды.
— Горы — самое лучшее место для него, — говорила мать. — Здесь прекрасный воздух, сюда многие приезжают подлечиться.
Она наотрез отказалась от денег за ленч. Месье их гость, заверила она его, и отец разгневается, если она примет от месье хотя бы су. Он был так добр к ним.
Малколм не настаивал, отнесясь к этому с пониманием. Он натянул шляпу на глаза — от солнца, вышел на улочку и направился к видневшемуся вдали лесу.
Вскоре он миновал последние домики селения и очутился среди деревьев мимозы, которая здесь еще не успела зацвести, но запах уже предварял скорое великолепие ее золотого цветения.
Продолжая подниматься все выше в горы, Малколм попытался вновь предаться философским размышлениям, которые занимали его во время ленча, но вкусная еда и теплое, послеполуденное солнце не располагали к тому, чтобы ломать голову над предметами столь абстрактными.
Овладевшее им чувство было похоже на удовлетворение, осознание того, что ему хорошо и он в ладу с миром.
Зачем будоражить разум? Пусть себе дремлет, пока можно, это продлится недолго, скоро снова не избежать столкновений с трудностями жизни.
Поднявшись еще выше по тропе, Малколм вышел на поляну и, сев на мшистый серый камень, залюбовался открывшимся ему видом.
Рано или поздно ему придется строить планы на будущее, решать, чем заняться, где жить, но сейчас он не станет думать об этом.
Согретый ласковым солнечным теплом, Малколм словно физически ощутил, как отступают годы и возвращается молодость, а с нею силы.
Он закрыл глаза, а когда с испугом снова открыл их, то понял, что не заметил, как задремал.
«Все это от обильного вкусного завтрака», — виновато подумал он и посмотрел на часы. К его досаде, они остановились. В утренней суматохе он позабыл завести их. Посмотрев на солнце, он предположил, что сейчас около трех пополудни. И тут же услышал чьи-то шаги за спиной, кто-то осторожно шел по тропе в его сторону. Повернувшись, он увидел девушку в белом свитере, спускавшуюся по довольно крутой и опасной тропинке.
Тоненькая и хрупкая, она издали показалась ему подростком, но, когда приблизилась, он убедился, что это вполне взрослая девушка с белокурыми кудрями, свободно отброшенными со лба назад, что делало ее похожей на очень юное создание.
— Простите, мадемуазель, — обратился к ней Малколм по-французски. — Не скажете ли мне, который сейчас час?
Девушка улыбнулась и, взглянув на свои часики, ответила на прекрасном английском:
18 
