40 
Теперь Джеральд был уверен, что подобные опасения напрасны. Если он еще не определил своего отношения к ее мужу, то о леди Грейлинг мог с уверенностью сказать, что она ему нравится.
Он многому научился за эти пять лет, в том числе умению разбираться в людях. Он приехал сюда прямо из Кембриджа. Ему было двадцать три года, и он принял поместье от старого управляющего, которого лорд Грейлинг наконец поймал за руку, как вора, и с позором выгнал.
Старый управляющий был плохим человеком. Он вел дела в поместье много лет и составил себе состояние за спиной у хозяина, наживаясь на поборах с арендаторов. Но всему приходит конец. Он был безжалостно уволен, и лорду Грейлингу нелегко было найти такого управляющего, какого он хотел. Зять его сына Джона предложил попробовать Джеральда Эймса, которого знал по Кембриджу.
Джон отрекомендовал его как популярного в университете студента, отличного спортсмена, человека из очень порядочной семьи, некогда состоятельной, но все потерявшей в кризисные тридцатые годы.
Лорд Грейлинг, подумав, решил, что бывают задачи и посложнее, чем обучить молодого управляющего своим методам ведения хозяйства. Он послал за Джеральдом, хотя и считал его слишком юным. Однако при первой же встрече он настолько проникся к нему симпатией, что решил дать молодому человеку шанс.
Рвение и живой ум позволили Джеральду остаться на этом посту и после испытательного срока. Он допускал ошибки и искренне переживал это, но был старателен и упорен. Арендаторам он нравился, ибо умело разрешал извечные споры между хозяевами и наемными работниками, что намного улучшило их взаимоотношения. К концу первого года службы лорд прибавил ему жалованье и дал в его пользование небольшой дом сразу за парком.
— Придет день, и вы подумаете о женитьбе, мой мальчик, — сказал он Джеральду, — так что лучше вселяйтесь, пока он еще пустует.
Джеральд поблагодарил лорда, но жениться не собирался, считая, что еще не готов к этому морально. В графстве он пользовался успехом, весело проводил время, любил свое дело и много работал. В конце концов по истечении пяти лет лорд Грейлинг привык и привязался к нему настолько, что почти считал его своим вторым сыном.
Джеральд трудился не в пример больше, чем, казалось бы, заинтересованные члены семьи. Он искренне любил старого лорда и свою работу.
Эймс более других был потрясен случившимся и скорбел о кончине старого лорда Грейлинга. С его смертью он потерял доброго друга и радость общения с ним.
Джеральд родился и вырос в сельской местности, в доме, о котором до сих пор не мог вспоминать без боли. В силу неподвластных семье Джеральда обстоятельств он перешел в чужие руки.
Поместье его отца в Беркшире не было ни большим, ни славным своими традициями, но их семья была в нем счастлива. Джеральд вырос там с верой в то, что когда-нибудь этот дом и земли унаследует он, а потом сможет передать своему сыну.
Крах был жестокой неожиданностью для юного Джеральда. Он долго отказывался верить в то, что продажа поместья неизбежна. Лишь найдя отца и мать в маленьком коттедже в графстве Суррей, он понял, что надежда на возвращение к прежним счастливым дням в родном доме похоронена навсегда.
Родители мужественно переносили свалившуюся на семью беду, и, щадя их, Джеральд старался упоминать об этой потере как можно реже. Он знал, как отец горько корит судьбу, думая при этом не о себе с матерью, а о будущем сына, которому он ничего не сможет оставить.
Случилось, что Джеральд невольно перенес любовь к родному дому в Беркшире на поместье Грейлингов, ставшее теперь для него вторым домом, и, как он надеялся, надолго.
Пока был жив прямой наследник лорда, Джон, Джеральду это казалось не просто надеждой или мечтой, а вполне реальной перспективой на будущее, но с появлением Малколма в качестве наследника он более не был в этом уверен, и это пугало его.
Глава 5
Малколм молча смотрел на пустое место на стене, где совсем недавно висела картина.
Рядом в ожидании замер плотник с молотком в руке, позвякивая гвоздями, оттянувшими карман его фартука.
— Некрасиво, милорд, пустота так и бьет в глаза, — наконец заметил он. — Но если вот эту картину перевесить чуть ближе к купающейся леди, это будет не так заметно.
— Я должен подумать, Марлоу, — ответил Малколм. — Позову тебя, когда понадобишься.
С этими словами Малколм резко повернулся и покинул гостиную. Он спешил уединиться в кабинете, невмоготу стало от того, что он делает. При виде безобразных проплешин на стенах он каждый раз сгорал от стыда, ибо знал, что картины, висевшие здесь сотни лет, теперь на пути в Америку.
40 
