Особенно,... 
73 
— Ты лживый ублюдок. Теперь ты с англичанами заодно.
— Это они так думают. — Харт невольно улыбнулся. — Так вот, дело в том, Дарраг, что я могу простить тебя за то, что ты стрелял в меня два раза. В Лондоне ведь это тоже был ты, да?
Дарраг молча кивнул.
— Я понимаю, парень, почему ты на это пошел. Когда-то и я мог стать на этот путь. Но я не могу тебе простить того, что ты ранил мою жену, — добавил Харт, грозно нахмурившись, и мальчишка снова поежился.
Было очевидно: Дарраг понял, что гнев герцога вызван не покушением на него, а ранением его жены.
— Этого не должно было случиться…
— Скажи, кто твои друзья, парень. Это они виноваты в том, что моя жена оказалась на полу в луже крови в свадебном платье. Им не избежать моего гнева.
Дарраг покачал головой:
— Нет, я никогда тебе не скажу…
Слова парня заглушил шум, доносившийся из-за боковой двери кабинета. Кто-то спорил с охранником, которого Харт поставил у этой двери.
— Минутку, — произнес Харт и, поднявшись, направился к двери.
— Вы немедленно впустите меня! — раздался голос Элинор. — Он мой муж, и он там с убийцей! Немедленно отойдите в сторону!
Охранник что-то пробормотал, и тут Харт резко распахнул дверь.
Элинор, стоявшая у двери, взглянула на мужа с явным осуждением. На ней был халат из парчи, рука ее висела на перевязи, а через плечо была перекинута толстая рыжая коса. Она попыталась проскользнуть мимо Харта в кабинет, но муж придержал ее.
— Элинор, отправляйся обратно в постель.
— Нет, Харт Маккензи. Я хочу знать, что это за маль…
— Я занимаюсь этим делом. — Герцог внимательно посмотрел на жену, и его сердце тревожно забилось. Лицо Элинор пламенело, а глаза блестели. Она, возможно, уже немного оправилась после ранения, но он мог потерять ее из-за лихорадки — как потерял Сару и сына. — Иди наверх, Эл. Я потом все тебе расскажу.
Несколько секунд Элинор молча смотрела на него, потом вдруг с удивительным для раненой проворством поднырнула под его руку и вошла в кабинет. Харт тут же последовал за ней.
— Святые небеса! — Элинор в изумлении уставилась на Даррага. — Сколько тебе лет?
— Его зовут Дарраг, — сказал Харт, подходя к столу. — Он как раз рассказывал, что не хотел тебя ранить.
Элинор даже не взглянула на мужа.
— Дарраг? А дальше?.. Наверняка у тебя есть фамилия.
Парень посмотрел на Элинор с вызовом, потом вдруг смутился и пробормотал:
— Фицджеральд, мэм.
— Откуда ты?
— Из Баллимартина, мэм.
— Господи, как ты далеко от дома!
— Да, мэм.
— А твоя матушка знает о фениях?
— Она умерла.
Элинор опустилась на свободный стул, а Харт по-прежнему стоял у стола.
— Умерла? Очень жаль, парень. — Элинор вздохнула. — А кто-нибудь из родни у тебя есть?
— Сестра. Она вышла замуж и уехала в Америку.
— А почему ты не уехал с ней в Америку? — спросила Элинор с явным любопытством.
— Не хватило денег.
— Ясно. — Она кивнула. — Выходит, ты хотел застрелить герцога, но по ошибке попал в меня? Представляю, как трудно тебе было прицелиться. Знаешь, я не слишком виню тебя за то, что ты хотел убить герцога, потому что он иногда бывает невероятно заносчивым. Но я очень сердита на тебя за то, что ты испортил мою свадьбу. Не говоря уже о подвенечном платье… Мои невестки все пальцы себе искололи, чтобы все в нем было идеально, и сейчас они ужасно расстроены.
— Думаете, мне не все равно? — пробурчал Дарраг.
— Не все равно, парень, — Элинор покачала головой. — Ведь все, что ты делаешь, касается кого-то в той или иной мере, даже если ты этого сразу не понимаешь. Ты поднял пистолет и еще до того, как произвел выстрел, изменил жизнь всех присутствовавших. Каждый из них узнал страх и неуверенность. Там, где люди чувствовали себя в безопасности, вдруг возникла угроза. В зале находились дети, в том числе — совсем крошки. Между прочим, ты должен радоваться, что братья удержали Йена Маккензи, который был готов открутить тебе голову за то, что ты подверг опасности его маленьких сына и дочку.
Дарраг судорожно сглотнул.
— Йен Маккензи? Тот, который сумасшедший?
— Каждому бы стать таким сумасшедшим, как Йен Маккензи. Но даже Йен, увидев, что ты ребенок, не стал больше порываться, чтобы расправиться с тобой.
— Я не ребенок! Проклятая англичанка…
— Не груби, парень, — проворчал Харт.
73 
