Особенно,... 
85 
Она взглянула на него в недоумении.
— Зачем?
— Вопросы. Всегда вопросы. — Харт поцеловал ее в переносицу. — Потому что мне так хочется, ясно?
Чуть помедлив, Элинор все же откинула одеяло, осторожно приподнялась и села, прислонившись к изголовью кровати. Ее полные груди теперь выглядывали из-под одеяла. С минуту полюбовавшись ею, Харт стал перед ней на колени и придвинул к себе — так чтобы она обняла его ногами, — затем приподнял. Элинор в испуге вскрикнула, но он сказал:
— Положил руку мне на плечо. Только осторожнее.
Элинор положила забинтованную руку на его широкое плечо, и Харт подтянул ее к себе вплотную.
— Удобно? — спросил он.
— Да, очень.
Элинор обняла его здоровой рукой, а он, снова приподняв ее, с улыбкой заметил:
— Ты уже готова. — С этими словами он усадил ее на себя и тут же вошел в нее.
Она рассмеялась и воскликнула:
— Я оседлала самого восхитительного горца!
Харт провел языком по ее губам, затем нежно поцеловал. Он умел быть нежным, когда хотел.
Элинор коснулась ладонью его лица — ее же лицо при этом светилось радостью — и провела пальцами по небритому подбородку мужа. В следующее мгновение он начал осторожно двигаться, и Элинор со стоном прошептала:
— С тобой так хорошо…
— А ты… ты как огонь, моя порочная жена. — Харт лизнул ее в шею. — Я хочу любить тебя всю ночь и весь завтрашний день.
И ей хотелось того же. Хотелось, чтобы он оставался с ней как можно дольше.
Тут он в очередной раз приподнял ее и стал двигаться быстрее.
— Эл, скажи, если будет больно.
«Он никогда не сделает мне больно», — подумала Элинор. Она провела здоровой рукой по спине мужа, слегка царапая его коготками. Харт вздрогнул и издал какой-то гортанный звук. Когда же он снова посмотрел на нее, в глазах его не было и следов печали.
— Эл, ты заставляешь меня радоваться тому, что я грешник.
Элинор не могла ответить. Ее левая рука пульсировала болью, но, прильнув к Харту, своему мужу, она не чувствовала этого — сейчас все ее ощущения сосредоточились на месте их соединения. По телу ее пробегала сладостная дрожь, и ей хотелось громко кричать, но она сдерживалась, Харт же вдруг рассмеялся и проговорил:
— О, милая девочка, я больше не могу…
Тут из горла его вырвался хриплый стон, и, сделав несколько энергичных движений, он излил в нее свое семя. Но Харт по-прежнему прижимал жену к себе, и они по-прежнему оставались единым целым.
Заглянув ему в лицо, Элинор мысленно улыбнулась; она знала, что лишь очень немногим доводилось видеть знаменитого шотландского герцога в момент расслабленности.
А Харт поцеловал жену в губы, а затем принялся покрывать ее веснушки поцелуями. Когда же он, Харт, наконец уложил ее на подушки, она уже засыпала. Харт повернул ее на бок, накрыл одеялом и лег с ней рядом.
Несколько секунд спустя Элинор погрузилась в глубокий сон.
Харт внезапно проснулся от стука и грохота. И тут же услышал женский возглас:
— О черт!
Герцог с трудом разлепил глаза. Вливавшийся в окно солнечный свет расплывался теплым пятном на вмятине матраса, где недавно лежала Элинор. Подушки еще хранили запах лаванды, но сама жена исчезла.
Харт приподнял голову и осмотрелся. Он увидел Элинор недалеко от кровати, она была уже в халате и сейчас пыталась одной рукой установить на полу нечто вроде треноги.
Герцог нахмурился и пробурчал:
— Какого дьявола?.. Что ты там делаешь?
В глазах Элинор плясали озорные огоньки.
— Устанавливаю фотографическую аппаратуру. Одной рукой это нелегко. Может, поможешь?
Харт сел и свесил ноги с постели. Элинор просияла и возобновила свою работу — как будто возня с фотокамерой была для нее самым естественным занятием после ночи любви.
— Ты хочешь фотографировать… прямо сейчас? — удивился он.
— По правде говоря, я хотела сфотографировать тебя, когда ты еще лежал в постели. Освещенный солнцем, ты был такой красивый… Но меня угораздило уронить треногу и разбудить тебя.
— Ты собиралась снимать меня спящего?
Элинор сделала большие глаза, как будто хотела сказать: «Почему бы и нет?»
— Не волнуйся, я никому не покажу эти снимки. Они будут только для меня, чтобы я могла тобой любоваться, пока ты в Лондоне выигрываешь свои выборы или торчишь весь день в парламенте. Я знаю, что ты не пробудешь здесь долго, поэтому хочу воспользоваться ситуацией.
85 
