Особенно,... 
84 
— Конечно, виню.
— Сара могла бы умереть, родив сына и другому мужчине, — заметила Элинор. — Как ни жестоко это звучит, но она была недостаточно сильной, чтобы иметь ребенка. Не всем женщинам это дано.
— Сара не хотела детей. Она ненавидела свою беременность и пошла на это только потому, что ее так воспитали.
Это было правдой. Но если бы Сара и ее сын выжили, то она, возможно, изменила бы свое мнение на сей счет. Харт снова провел ладонью по имени крошки Грэма.
— Мак любит говорить: «Мы, Маккензи, разбиваем все, к чему прикасаемся». Но этот маленький Маккензи… — Он умолк и тяжко вздохнул.
У Элинор болезненно сжалось сердце. Когда она получила от Харта карточку в траурной рамке со словами «его светлость герцог Килморган с прискорбием сообщает…», она расплакалась. Она плакала по Харту, по Саре и по ребенку, который никогда не вырастет. Она плакала по себе, по тому, что не сбылось и никогда не сбудется.
Харт наконец убрал ладонь с таблички.
— Я держал его на руках, — тихо произнес он, показывая ей свои широкие ладони. — Грэм был такой крошечный — как раз поместился вот здесь. Я очень любил его, Эл.
— Я знаю, Харт.
Он пристально посмотрел на нее и пробормотал:
— Я до этого даже не представлял, что могу так любить. Я по сей день не знаю, откуда пришло это чувство. Но, глядя на него, такого маленького и такого прекрасного… я понял тогда, что никогда не стану таким, как мой отец. Я всю жизнь боялся, что буду таким, как он, но когда посмотрел на Грэма, то понял, что мне это не грозит. Потому что я бы никогда не смог причинить боль этому малышу.
Элинор коснулась его руки.
— Конечно, не смог бы.
— Он был такой беззащитный… Я бы сделал все на свете — лишь бы он выжил. Но увы, не смог спасти его. Хотя должен был. Я такой большой и сильный — но я не смог его спасти.
Элинор прижалась лбом к его плечу.
— Харт, мне очень жаль.
Он горестно рассмеялся.
— Знаешь, люди пытались мне сказать, что смерть Грэма была частью Божьего промысла и что он ушел в лучший мир. Да, в лучший… Проклятие, но он нужен мне здесь!
— Да, понимаю.
— Когда я смотрел на Грэма, я видел, каким я стал. Ты раскрыла мне только часть правды, когда бросила меня. Но этот крошечный мальчик заставил меня взглянуть на себя по-другому, и я увидел самую черную, самую грязную часть своей души.
Харт снова умолк. Он стоял в неподвижности, склонив голову и глядя на свои ладони. Шагнув к нему, Элинор коснулась его плеча.
— Пойдем в дом, — сказала она. — Ты совсем окоченел здесь. Пора согреться.
«Хотя Элинор и в бинтах, но раненый-то на самом деле именно я», — подумал Харт, откидывая одеяло с ее постели.
Под плотный плащ Элинор надела одно из своих старых саржевых платьев, что привезла с собой из Гленардена. Заметив, как Харт нахмурился, она сняла плащ и проговорила:
— А ты думал, что я пойду по мокрой траве в атласном платье? Вот в чем проблема дамских туалетов. Они страшно непрактичны во время пеших прогулок.
— А какого дьявола гулять среди ночи? — пробурчал герцог. — Ты захотела снова заболеть?
— Но я в полном порядке. А пошла я искать тебя, Харт.
— И ты нашла меня, — пробормотал он себе под нос.
«Скажи ей все», — советовал Йен.
«Прости, Йен, но сейчас не могу», — ответил он мысленно.
— Я не хочу сделать тебе, больно, Эл.
Элинор приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.
— Ты не сделаешь.
Она сказала так, потому что доверяла ему? Или потому, что была так уверена в себе?
— Я пойду к себе, Эл.
Элинор снова его поцеловала.
— Не нужно, Харт. Ложись со мной.
Она шагнула к кровати и сняла платье. Затем сняла то немногое, что оставалось под платьем. Ни корсет, ни нижние юбки она для прогулки не надевала. Наклонившись, Элинор подобрала с пола одежду и, выпрямившись, улыбнулась ему через плечо.
Харт же тем временем снял пиджак, едва не разорвав его в спешке. Затем стащил с себя жилет, рубашку, ботинки и носки. А Элинор уже забралась под одеяло и, откинувшись на подушки, смотрела, как герцог срывает с себя килт.
Ее улыбка стала еще шире, когда она взглянула на его возбужденную плоть.
— Иди ко мне, — позвала она, приподнимая одеяло. — Согреемся.
Харт лег справа от нее, чтобы не задеть ее повязку. Он боялся причинить ей боль, поэтому, поцеловав ее, сказал:
— Эл, приподнимись.
84 
