5 
Она и причесалась по-другому – распущенные волосы свободно ниспадали на плечи.
– Вот так-то лучше, – с удовлетворением отметил отец. Он подошел к бару и налил ей бокал хереса. При этом глаза его озорно блестели. – Калебу тоже понравится, я уверен.
Она сердито нахмурила брови.
– Мне безразлично, понравится это мистеру Джонсу или нет, и тебе это прекрасно известно! – выпалила она, взяла бокал и села в кресло. – А утром пришлось за ехать в офис, потому и оделась соответствующе.
Только перед своим отцом она могла быть самой собой и говорить то, что думает. Да и что за секреты могут быть от человека, на глазах которого прошла вся твоя жизнь, кто менял тебе пеленки, кто видел, как выпадали твои молочные зубы, кто уверял тебя, что веснушки на носу пройдут на следующий день, хоть оказался и не прав, и кто утешал тебя во время первых любовных разочарований!
Отец поудобнее устроился в кресле напротив нее.
– Ну как там город? – спросил он, игриво подмигнув. Необычные ореховые глаза до сих пор не утратили своего блеска.
Но Элен не так-то легко было провести.
– С городом все в порядке, – сухо ответила она. – И хватит уклоняться от разговора.
– Уклоняться? – Глаза его невинно распахнулись. – Не понимаю, о чем ты?
– Ах, папа, – улыбнулась она, – ты такой притворщик.
Он глубоко вздохнул, легкомыслия как не бывало.
– Это мой дом, Элен…
– Но и мой тоже, – возразила она. Отец посмотрел на нее с упреком.
– Ты уже семь лет как покинула его. Твой дом – в Лондоне.
Она покачала головой.
– Мой дом всегда был здесь, в «Вишневых деревьях», и только здесь.
– В самом деле? – недоверчиво вскинул он брови. – И как часто ты была здесь за последний год? За последние полгода?
Упрек заставил ее покраснеть. В прошлом году она была здесь всего два раза, а в последний раз приезжала на Рождество; если бы она навещала отца почаще, то давно бы заметила опасность в лице Калеба Джонса и давно бы пресекла все его намерения!
– Но ведь это все равно мой дом, папа…
– Это большой, старый дом, полный воспоминаний, который ждет не дождется, когда же в нем снова зазвучит детский смех, – сказал он сердито. – А поскольку в последнее время ты часто уверяла меня, что никуда не уедешь из Лондона, дескать там твоя работа, и что ты вовсе не собираешься выходить замуж и заводить детей, то я уже и надеяться перестал, что когда-нибудь увижу, как мои внуки приезжают ко мне в гости!
От такого упрека Элен даже вздрогнула. Она понимала, намерения у отца самые лучшие, но тем не менее слова его глубоко задели ее.
– Послушай, папа, ведь это твой дом, – начала она решительно.
– Калеб обещал мне коттедж в поместье, так что я все равно буду жить на этой земле, – отмахнулся отец.
– Калеб все предусмотрел, не так ли? – спросила она ехидно.
– Но ведь это логично…
– Конечно, логично, что касается его, тут только о логике и говорить, – едко заметила она. – Но ведь, когда дом продадут, его владельцем окажется он! Хорошо придумал!
– Меня это тоже устраивает, – вздохнул отец.
Только вот ее это не устраивало! Пользуясь дружеским расположением отца, Калеб Джонс подговорил его поступить вопреки собственной выгоде и здравому смыслу. Отец ведь любит этот дом, и она была уверена, что он сразу же пожалеет, как только продаст его.
– Посмотрим, – сказала Элен.
– Нечего тут смотреть, – покачал он головой. – Я уже твердо решил продать дом.
А она здесь как раз для того, чтобы этого не случилось. Она не позволит кому бы то ни было воспользоваться доверчивостью отца. Пусть Калеб Джонс и не выглядит беспринципным дельцом, но в данном случае действует именно так! Возможно, он намеренно пользуется обманчивой внешностью, чтобы обделывать свои дела.
– Это, должно быть, Калеб, – просиял отец, когда раздался звонок в дверь. – На деюсь, вечер будет приятным, – заметил он, прежде чем открыть.
Она хотела кивнуть, но подумала: зачем лицемерить, в лучшем случае этот вечер будет сносным, в худшем – непереносимым. А если учесть, что отец превозносит Калеба Джонса, а она относится к нему подозрительно, то вероятнее всего – последнее.
Она услышала негромкие голоса мужчин, направляющихся в гостиную, и решила встретить гостя стоя. Не слишком высокого роста – пять футов пять дюймов, – она знала, что будет чувствовать себя неуютно с таким великаном – в Калебе было никак не меньше шести футов.
5 
