Особенно,... 
40 
Умолкнув, она со страхом ждала, что он сделает или скажет.
Алан опустился на колени, бережно обхватил ее тело руками и промолвил:
— Я обещал, что всегда буду рядом. Просто я боюсь того, к чему это может привести. Можно долго скрывать ненависть, но не… любовь.
Она видела жаркий огонь в его глазах, и ей стало трудно дышать.
— Это… правда?
— Самая безумная правда, какая существует на свете.
Алан встал, и Айрин увидела его таким, каким он был на самом деле, сбросившим маску раба и слуги. И она наконец смогла открыть правду своего сердца, правду, которая жгла ее изнутри вот уже много дней:
— Я тоже тебя люблю.
Он осторожно обнял ее и прижал ее голову к своему плечу. В его объятиях было столько спокойствия и уверенности, что Айрин захотелось плакать от счастья.
— Я понял это, хотя не сразу сумел поверить. Прости, что вынудил тебя сделать признание. Я рад, что сумел хоть чем-то тебе помочь. Главное, что ты выжила, что ты оказалась здесь, что мы смогли сказать друг другу то, что сказали. Остальное забудется. Просто мысленно переверни эту страницу и никогда в нее не заглядывай.
— Для тебя это… неважно?
— Для меня важна только ты. Такая, какая есть.
Алан запустил пальцы в ее распущенные светлые волосы, а потом приблизил губы к ее губам.
Айрин замерла. Он целовал ее не страстно и жадно, а осторожно и нежно, будто прикасался не к женским губам, а к лепесткам хрупкого цветка. Айрин испытала то потрясающее ощущение, когда кажется, будто освобождаешься и улетаешь на небеса, и вместе с тем осознала власть и тяжесть собственной плоти.
Она осторожно дотронулась до его восхитительно нежной и гладкой кожи. Его волосы были шелковистыми и мягкими, как у ребенка. В его больших карих глазах отражалась любовь, они заглядывали в ее душу.
— Я боюсь того, что нас ждет, — сказал Алан. — Обитатели Темры не слепые. На нас и без того косятся из-за того, что мы без конца где-то пропадаем вдвоем.
— Саре это выгодно. Она старается меня не замечать. Юджина подолгу не бывает дома. Мистер Уильям много времени проводит в своем кабинете.
— Есть еще управляющий, другие белые работники и — негры. Последние обладают звериным чутьем, они способны мгновенно уловить то, о чем белый догадается лишь через сто лет.
Айрин постаралась улыбнуться.
— Остается положиться на волю судьбы.
— И все-таки мы должны быть очень осторожны. Скажем, сейчас тебе лучше вернуться к себе.
— Что ты делал на кухне? — спросила Айрин. — Почему пришел сюда ночью?
Алан усмехнулся.
— Из-за Касси. Она сделала мне недвусмысленное предложение, а я ответил равнодушным отказом. Она разозлилась и принялась меня оскорблять. Тогда я удалился на кухню.
— Касси?!
Он пожал плечами.
— Чему удивляться? Где бы я ни появлялся, женщины не давали мне прохода.
— Негритянки?
— Конечно, не белые.
— Ты их презирал?
— Нет. Они следовали своей природе, а я… мне не всегда хотелось довольствоваться только влечением.
Когда Айрин вернулась в свою комнату, то увидела, что Лила проснулась и сидит на кушетке.
— Где вы были, мисс? — спросила она.
— Спускалась на кухню попить.
— Я решила поговорить с мистером Джейком. Пусть скажет мне правду!
Айрин опустилась рядом. Ее не отпускало ощущение нереальности происходящего. Она призналась Алану в своем страшном секрете. Она выдала свои чувства. Она с ним целовалась. Она любила и была любима.
— Ты не должна называть его мистером. Постарайся быть с ним на равных.
— Разве такое возможно?!
Айрин улыбнулась. Теперь она знала: на свете возможно все, во что решишься поверить, так же как любовь способна подтолкнуть человека к тому, чего он не мог вообразить в самых безумных мечтах.
Сара считала, что не верит в чудеса. Но когда коробочки хлопка начинали раскрываться одна за другой и зеленое поле будто покрывалось снегом, она забывала об этом. Хлопок был легким, как пух, почти невесомым, но его собирали столько, что он мог прокормить не одну сотню человек!
Сара видела, что Джейку безразличен хлопок. С другой стороны, если б он был сыном или зятем владельца плантации, то наверняка сумел бы по достоинству оценить чудеса Юга.
На вечере Джейк танцевал только с ней. Сара чувствовала, что отлично выглядит, и это наполняло ее уверенностью в себе. Она плыла и скользила по полу, встряхивая кружевными манжетами, а ее пышная юбка легко кружилась вокруг затянутой в корсет, тонкой, как ножка хрустальной рюмки, талии.
40 
