Особенно,... 
47 
Джейк молчал. Он начинал догадываться об истинных отношениях Алана и Айрин и говорил себе, что эти двое сошли с ума.
Между тем Барт продолжал говорить:
— Я впервые задумался, зачем я здесь? Днем — работа в поле, на жаре, в которой плавятся мозги, по вечерам — дешевое виски, похотливые или покорные негритянки в постели! Чего мне не хватало, так это угрызений совести! Я ведь почти собрался отправиться в Калифорнию на поиски золота, но услышал, что в Темре требуется надсмотрщик над полевыми работниками, и приехал сюда.
— Ты мог бы не бить Алана.
— Как бы не так! Следом приковылял этот шакал Фоер и сказал, что хозяин прислал его посмотреть, как выполняется поручение. Если б речь шла о ком-то другом, он бы ни за что не пришел, а тут стоял и ухмылялся! Я с трудом удержался, чтобы не хлестнуть плетью по его наглой роже! — выпалил Барт. — У него же на лбу написано, что он презирает меня не меньше, чем чернокожих! Для него я цветной, полукровка.
— Ты никогда не говорил, где родился и из какой ты семьи.
— Наверное, потому, что мне нечем хвастать. Я родился во время войны с семинолами[9]. Моя мать была индианкой, а отцом — белый солдат, который захватил ее в каком-то форте. Каким-то чудом его угораздило жениться на ней, потому у меня есть фамилия. После победы генерала Джексона он увез нас на Юг, а потом бросил. Я с шести лет работал на фабрике, чтобы не умереть с голоду, и потому не ходил в школу. На фабрике нам постоянно внушали ненависть к чернокожим, мол, если б не они, у нас бы было больше работы и платили бы не так мало. Я впрямь начал их ненавидеть, хотя мать говорила, что семинолы всегда принимали рабов, которые бежали из Джорджии и Южной Каролины, — сказал Барт и заметил: — Негры ведь как собаки, все чуют, и если ты их терпеть не можешь, начинают тебя бояться. Потому меня и взяли надсмотрщиком. Правда, мистер Уильям сразу предупредил, чтобы я зря никого не бил.
— Мне кажется, ты именно так и поступал.
— Я же видел: для них здесь вовсе не рай, как им пытаются внушить. Просто им ничего не остается, как верить. Негры, они же как дети. Если радость — смеются во все горло, если горе — плачут навзрыд; при этом совсем не умеют заботиться о себе и смотрят в рот господам.
— А что случилось с твоей матерью? — спросил Джейк.
— Спилась и умерла, — равнодушно произнес Барт и добавил: — Эта проклятая жизнь научила меня ненавидеть не только негров, но и себя, свои индейские корни, из-за которых мне всегда приходилось страдать.
— Ты останешься здесь?
— Не знаю. Может, все же поехать в Калифорнию?
— На приисках везет одному из миллиона. К тому же золото в Калифорнии открыто давно, и там ничего не осталось.
Барт тряхнул прямыми черными волосами и сказал:
— Неправда, люди еще открывают жилы. Везет выносливым и упорным. По крайней мере, на приисках все зависит от того, нашел ты золото или нет, а не от происхождения и цвета кожи.
Джейк задумался. Золотые прииски. Место, где самые лучшие и худшие человеческие качества вылезают на поверхность и расцветают буйным цветом, где корысть не прикрыта высокими словами.
Он вздохнул. Лучше выбросить из головы эти мысли. Это будет борьба с ветряными мельницами, погоня за призрачной мечтой. Он же всегда предпочитал жить трезво и твердо стоять на ногах. Так он и жил, пока… не повстречал Лилу.
Особняк — белый островок посреди зеленого моря — остался далеко позади. За мелкой речушкой простирались нескошенные луга; трава стояла почти по пояс, в ней желтели пушистые метелочки, над которыми жужжали пчелы.
Хотя Касси была черна, как кухонная плита, гонору ей было не занимать. Она была дочерью «мэмми», кормилицы и няньки, вырастившей Юджина и Сару и отошедшей в мир иной вскоре после смерти их матери, мисс Белинды. С малых лет Касси прислуживала Саре, донашивала ее одежду, сопровождала на прогулках в коляске и жила не в кирпичной постройке, примыкающей к дому, а в самом особняке.
Для полевых работников такие, как она, являлись образцом воспитанности и элегантности. Иные завидовали ей, другие тайно и жестоко ненавидели. Домашняя челядь заискивала перед ней и искала ее расположения. Любой мужчина из числа слуг, которого она соизволила бы выбрать, не помнил бы себя от счастья. И только Алан посмел указать ей на дверь.
Заботливо приподняв юбки, Касси перешла через мелкую воду и пошла по лугу. Боясь быть обнаруженной, негритянка то и дело приседала. Далеко впереди мелькало васильковое платье девушки, ее светлая голова, а рядом виднелась высокая фигура молодого человека.
47 
