106 
– Ей я ничего говорить не буду! – Джулиан свирепо ринулся ко мне, и я вжался в стул. – А вот тебе, козлина, расскажу о том, что нынче произойдет, а чего не случится. Ты охеренно заблуждаешься, если думаешь, что я позволю на глазах всей родни еще раз унизить мою сестру.
Я уставился на него, не понимая, к чему он клонит.
– И чего ты от меня хочешь?
– Чтоб ты выполнил свое обещание. Сейчас мы выйдем отсюда, ты и я. Рядышком встанем у алтаря, а Макс по проходу подведет мою сестру. Мы оба будем так улыбаться, что еще немного – и рожи треснут, и на вопрос священника ты ответишь «да, беру» с такой готовностью, словно от этого зависит твоя жизнь. Потом вы с Алисой выйдете из церкви мужем и женой, и ты, друг мой, будешь ей верным супругом, ибо я лично отрежу тебе яйца ржавым ножом, если прознаю о твоих шашнях с педрилами. Ясно ли я выразился, Сирил?
Я с трудом сглотнул, не веря, что он говорит всерьез.
– Не могу, – сказал я, сдерживая слезы. – Ведь это на всю мою оставшуюся жизнь.
– И на всю оставшуюся жизнь Алисы. Ты женишься на ней. Понял, сучий потрох?
– Неужели ты хочешь, чтобы она стала моей женой? После всего, что узнал?
– Нет, я этого не хочу. Если б сейчас она сказала, что не желает выходить за тебя, я бы на руках унес ее отсюда. Но она приехала венчаться – и обвенчается. Она, дура, тебя любит, хотя трудно представить, что можно полюбить такого морального урода.
Слова его разили, точно стрелы, но я спросил:
– А как будет с нами?
– С кем – с нами? О чем ты?
– О нас с тобой. Мы останемся друзьями?
Джулиан уставился на меня и засмеялся:
– Ты неподражаем! Абсолютно, на хер, неподражаем! Мы не друзья. И никогда ими не были. Я тебя знать не знаю. Человек, которого я считал Сирилом Эвери, не существовал вообще. Так что никакие мы не друзья. При встречах на семейных праздниках я буду с тобой учтив, никто ничего не узнает. Но не воображай, что у меня к тебе есть иные чувства, кроме чистейшей ненависти. Если вдруг в свадебном путешествии ты сдохнешь, я не пролью ни слезинки.
– Не говори так, Джулиан! – Я расплакался. – Не надо! Я люблю тебя.
Джулиан схватил меня за горло, сдернул со стула и пригвоздил к стене, занеся надо мной кулак. От злости его колотило. Ударь он меня – наверное, убил бы.
– Еще раз такое скажешь, – прошипел Джулиан, – и это будут твои последние слова, я тебе обещаю. Ты понял?
Я безвольно кивнул, он медленно разжал хватку и отошел в сторону.
– Что вы за люди такие? Вечно врете, вечно таитесь. Почему не сказать всю правду? Честно, открыто.
Я горько усмехнулся:
– Лучше помолчи, Джулиан. – Сейчас я был готов дать сдачи, если потребуется. – Не говори, чего не знаешь. Тебе этого никогда не понять.
В дверь постучали, и в ризницу просунулся лучезарно улыбающийся священник:
– Невеста готова, молодые люди.
Мой несколько растерзанный вид лишь слегка пригасил его улыбку. Я умоляюще взглянул на Джулиана, но тот отвернулся и шагнул к выходу.
– Давай-ка причешись, – бросил он. – Не забывай, где ты и зачем ты здесь.
На долгие годы это были его последние слова ко мне.
Чокнутый голый мужик
Три часа спустя в баре «Подкова», что в отеле «Шелбурн», я, теперь уже почтенный супруг, вел светскую беседу с президентом Ирландии Имоном де Валерой. Его приход на торжество стал невероятной победой Макса, чья одержимость высшими слоями общества в последние годы уже отдавала патологией. Собственно венчание великий человек не посетил, сославшись на безотлагательность визита к мозольному оператору. Здесь же был экс-премьер-министр Джек Линч, державшийся подальше от Чарльза Хоги, который, заняв позицию у стойки бара, жутко смахивал на ярмарочную фарфоровую статуэтку, что медленно покачивает головой и взглядом обводит комнату, словно выбирая малолетнюю жертву для растления. Спорт был представлен Джимми Дойлом из Типперэри, шестикратным чемпионом Ирландии по хёрлингу, литература – Эрнестом Геблером и Д. П. Данливи[40]; за угловым столиком Розалин, новая жена моего приемного отца, липла к актрисе Морин О'Харе[41], которая вежливо улыбалась, но поглядывала на часы, явно выжидая удобного момента, чтобы попросить распорядителя вызвать ей такси.
Я почти не слышал президента, ибо внимание мое было поглощено Джулианом, который стоял рядом с беспокойно озиравшимся архиепископом Райаном, в то время как одна из подружек невесты всеми силами пыталась его разговорить. В иных обстоятельствах он бы уже напропалую заигрывал с ней (в смысле, Джулиан, не архиепископ), раздумывая, трахнуть ли ее по-быстрому перед застольем или немного погодить и сыграть в соблазнение, но сейчас казался совершенно равнодушным. Всякий раз, как взгляды наши пересекались, в глазах его я читал разочарование и убийственную решимость, и он тотчас отворачивался, чтоб заказать очередную выпивку. Безумно хотелось отвести его в сторонку и объясниться, но я понимал, что это бессмысленно. Никакими словами не вымолить прощения, не оправдать свои поступки. Наша былая дружба почила.
40
Эрнест Геблер (1914–1998) – ирландский писатель чешского происхождения, был женат на писательнице Эдне О'Брайен, но, когда та достигла серьезной известности, брак их распался. Джеймс Патрик Данливи (1926–2017) – классик ирландской и американской литературы, постмодернист, яркий представитель «школы черного юмора».
41
Морин О'Хара (1920–2015) – ирландская актриса, много снимавшаяся в голливудских вестернах, часто ее партнером был Джон Уэйн.
106 
